Убийца
Шрифт:
В том, что я попаду в Мараху без проблем, я не сомневался. Воспоминания Макра подсказали мне, что город абсолютно не охраняется, так как всегда являлся своего рода нейтральной территорией, где велась торговля. Нет, был в истории степи случай, когда вождь одного из соседних племен занял Мараху и тотально ее разграбил. Вот только ни он, ни его племя добычей насладиться не успели. Все соседи разом объединились, пришли и надавали бойкому вождю люлей, а его племя... ну, то, что от него осталось, было продано там же в качестве рабов, чтобы другим неповадно было. Все вняли и больше попыток нарушить спокойствие Марахи не повторяли. Так что въезд в город можно было считать наименьшей из моих проблем.
На ходу я перекусил мясом
Жеребец тут же рухнул на землю, закатив глаза и дергая ногами. Пожалев животное, я достал кинжал и одним коротким ударом облегчил его страдания, из чистой осторожности не применяя магию. Спасибо тебе, мой «внедорожник», ты сэкономил мне кучу времени, поэтому, я надеюсь, в лошадином раю тебе достанется самая сочная травка. Вытерев кровь с лезвия, я вернул клинок в ножны, перекинул сумки через плечо и скорым шагом двинулся по дороге. Вскоре мне удалось догнать группу, двигавшуюся тем же курсом. Это оказался работорговец на лошади, который в сопровождении конных надсмотрщиков вел товар на продажу – десятка три людей в знакомых ошейниках, связанных одной длинной веревкой.
Глядя на рабов, можно было сразу понять, что они идут уже не первый день. Пропыленная одежда, усталые и безразличные лица, последние в цепочке плетутся буквально из последних сил. Женщина, идущая позади всех, прихрамывает и опирается на плечо своей соседки, хрипло дыша. Когда я поравнялся с цепочкой невольников, она упала в дорожную пыль, увлекая за собой и товарку. К ней тотчас подъехал работорговец и резким властным окриком велел подняться. Видя, что женщина не горит желанием вставать, он слез с коня, достал из-за пояса длинную плеть, размахнулся и ударил лежавшую на земле рабыню по спине. Та только вскрикнула и попыталась закрыть лицо руками, но, судя по всему, потеряла сознание от боли. Повторный окрик остался без ответа, как и второй удар плетью. Тогда торговец засунул плетку за пояс и достал кинжал. Наклонившись, он полоснул женщину по горлу, а затем развязал веревку, связывающую ее руки. Закончив с этим, он скомандовал двигаться дальше, и цепочка рабов медленно, с печальной обреченностью баранов, вновь поплелась по дороге.
Я смотрел на это равнодушно, прекрасно понимая, что спасение всех рабов – это не моя работа. Я же не герой какой-нибудь, что помогает всем униженным и обездоленным. Я – разведчик, и у меня совсем другие задачи. Сказать по правде, меня эта сцена даже не взволновала. Может быть, благодаря врожденному цинизму, может, потому, что я уже вторые сутки не спал, но жалости к убитой женщине во мне не пробудилось. Если бы она хотела жить, то могла бы и встать, а так как предпочла отдаться на милость богов и потеряла волю, то ради нее я бы не стал утруждаться, даже если бы мне это ничем не грозило. Будь на ее месте Снежана, она бы сцепила зубы, но шла вперед, а я плюнул бы на все, но помог ей... Эх, что-то я совсем бесчеловечным стал, вот уже начал размышлять о том, кто достоин моей помощи, а кто нет. Еще чуть-чуть, и я буду похожим на этого торговца, для которого люди – всего лишь вид товара.
Вернувшись в седло, работорговец заметил мой взгляд, обращенный на него, и подъехал поближе.
– Приветствую, вольный житель степи, – произнес он традиционную фразу на аллинском. – Чем вызвано твое внимание ко мне?
– И я приветствую тебя, вольный торговец, – откликнулся я, копируя говор кочевников. – Я уже долго иду по этой дороге, так что просто рад случайным попутчикам. Сочувствую тебе, наверное, ты сейчас потерял много денег? – кивнул я на тело в дорожной пыли.
– Нет, – махнул рукой торговец. – Плохой товар, я бы за нее не выручил и четыре серебряные монеты. Просто обидно, что она сдохла почти в конце пути и только еду всю дорогу зря переводила!
– Да, прекрасно понимаю твои чувства, – вздохнул я. – У самого недавно так было. Купил в Марахе прелестную рабыню, хотел привезти отцу, похвастаться, а она после первой же ночи сама задушила себя, представляешь? Эх, надо было связать потуже...
– И много за нее отдал? – поинтересовался торговец.
– Целых десять золотых, – горестно вздохнул я, зная по воспоминаниям Макра приблизительную стоимость молодой красивой девушки на рынке. – Вот это действительно было обидно!
– Ну, ты хоть ночь с ней провел, значит, уже немножко свои деньги вернул, – усмехнулся торговец. – Хорошо повеселился?
– На восемь золотых, – ответил я с улыбкой.
– Ну, значит, она тебе еще два должна осталась, – сказал торговец и захохотал над своей плоской шуткой.
Я поддержал его, будто и впрямь услышал дивный перл. Отсмеявшись, торговец представился:
– Ямах, сын Варха.
– Ларох, сын Халама, – произнес в ответ я имя того, чей образ вплел в свою маскировку.
После этого мы скрепили знакомство рукопожатием и, мирно беседуя, пошли дальше. Вернее, я пошел, а он не слезал с лошади, краем глаза посматривая на своих рабов. По дороге я поведал печальную историю о том, как у меня пал жеребец, выслушал несколько случаев из жизни Ямаха, который уже не первый год водил рабов по степи. Здесь он выполнял роль перекупщика, посещая разные стойбища и скупая товар по дешевке, а затем отводя его в Мараху и получая за него реальную цену. Многие воины, живущие набегами, не желали опускаться до того, чтобы ехать торговать самим, потому Ямах всегда был в прибыли. Вот только в последнее время, из-за надвигающейся войны, его бизнес стал сбавлять обороты, но он поведал мне, что надеется вскоре заработать целое состояние на захваченных в плен жителях Мардинана.
Когда караван подобрался к первым шатрам, обозначающим пригород Марахи, мы с Ямахом уже были лучшими друзьями. Это получилось благодаря тому, что я уважительно отозвался о его профессии, которая в среде степняков была не слишком почитаемой. Я поддакивал, говоря, что быть воином много ума не нужно, а вот быть успешным торговцем весьма непросто, ведь, судя по виду, Ямах – торговец более чем успешный. Этим нехитрым приемом я завоевал его искреннее расположение, так что он даже предложил мне заходить в гости и объяснил, где в городе располагается дом его брата, в котором Ямах будет денька три отдыхать после перехода. Я пообещал наведаться сегодня же, надеясь узнать у братца много интересного.
Шатры, а также небольшие каменные домики, изредка попадавшиеся по сторонам дороги, все тянулись и не желали кончаться. Это были так называемые бедные кварталы, пристанище тех, кто не мог себе позволить жить в самом городе, где проживание было не из дешевых. Когда Марх с отцом приезжали на Большой Совет, с них содрали полтора золотых только за одну ночь под крышей, чему старый вождь был невероятно удивлен и в расстроенных чувствах поклялся своим тотемом, что ноги его здесь больше не будет. Сейчас же в бедных кварталах находилось много воинов, которые занимались всем чем угодно: дрались, распивали ялинк в дружеском кругу, играли в кости... Было видно, что они довольны жизнью и уходить отсюда явно не собираются. Видимо, здесь располагался еще один отряд армии степняков, готовый отправиться туда, куда укажет Викерн. Я взял себе это на заметку и продолжил неспешную беседу с Ямахом.