Убийца
Шрифт:
Я подошёл к дверям, ведущим на улицу и посмотрел в щель. Прислушался. Потом поднял тяжёлый брус засова и бросил его на землю. Ещё раз прислушался и толкнул дверь. Петли, к счастью, оказались хорошо смазанными и створки ворот открылись почти беззвучно. Задний двор постоялого двора оказался совершенно пуст, если не считать пары ободранных котов играющих полудохлой мышью.
– Так, вроде всё спокойно, - проворчал я и взгромоздил седло на упирающегося Уркагана. – Да стой ты спокойно, засранец! – я затянул подпругу. – Теперь можно ехать.
Обмочившийся хранитель кувшина видимо услышал топот лошадей, потому
Я обернулся. Эх, если бы не мои спутники, стоило бы пощекотать кое-кого ножиком. Пусть кто-то назовёт подобное бессмысленной жестокостью, однако я считаю, что безопасность – превыше всего.
Улицы утреннего Хванда напоминали грандиозную свалку. Огромные кучи гниющего мусора радовали своими яркими цветами и временами напрочь перегораживали дорогу. Аромат стоял непередаваемый, с ним не могла соперничать даже вонь Фернимарской столицы. Причина такой ситуации мне была хорошо известна.
Жадность. Всегда человеческая жадность. Десяток лет назад градоначальник Хванда упразднил гильдию золотарей, обязав жителей самостоятельно вывозить мусор на загородную свалку. Нарушителям полагалось платить штраф в городскую казну. Хвандцы тут же рассудили, что ловить будут не всякого и не каждый раз. А пару раз заплатить штраф лучше, чем ежедневно переть мусор чёрт знает куда. Как ни странно, все оказались в выигрыше: горожане особо не напрягались, а бюджет получил непрерывный источник пополнения. Идиллия!
Только вот кучи мусора непрерывно росли.
Шу тихо ругался, поминая каких-то вонючек, а Вайолетта опустила на голову капюшон и приложила к лицу сразу несколько платков. Я-то несколько привыкший, но всё равно старался прятать нос под плащом. Хоть бы не провоняться, как хвандцы! Тех запросто можно узнать по характерному шлейфу.
В конце концов низкие одноэтажные домики, почти исчезнувшие среди куч сора, остались позади, и мы оказались на открытом пространстве. Под копытами лошадей заскрипел дощатый настил топленьской набережной. Дышать сразу же стало легче, благодаря свежему ветру, дующему с противоположного берега реки. Вайолетта отняла платки от лица и со страдальческой миной посмотрела на меня.
– Неужели все остальные города напоминают этот? – поинтересовалась девица и вытерла слёзы, выступившие в уголках глаз. – Это же настоящий кошмар! Разве можно так жить?
– Дело привычки, - я поджал плечами, вспоминая, как долго и мучительно рвало принцессу после вчерашней поездки по зловонным улицам. – Вот, скажем, сегодня у вас обоих состояние много лучше вчерашнего.
– Посторонись! – завопил кто-то за нашими спинами и мрачный бородатый мужик на раздолбаной телеге, гружёной грязным картофелем, едва не наехал на коня Шу. Телегу тащила парочка кривоногих красавцев, напоминающих моего Уркагана. – Стали тута…
– Простолюдская морда! – тут же напыжился Сигон, выпячивая грудь. – Ты как смеешь мне указывать!
– Валяй, - я махнул рукой. – Привлеки внимание всего Хванда, мать его!
– Сигон, перестань, - Вайолетта тронула графа за руку. – Пусть едет. Зачем он тебе нужен?
Телега прогрохотала мимо нас в сторону моста, нависающего над Топленью. Там уже стояло около десятка таких же старых повозок, ожидающих момента, когда им разрешат перебраться на другой берег. Проклятье, я надеялся, что мы будем первыми в очереди! Теперь придётся подождать. Лишь бы этот идиот, телохранитель, не устроил новое представление.
– Пожалуйста, - стараясь быть очень убедительным сказал я, - не нужно орать на людей, бить им рожи и вообще, привлекать внимание. Мы спокойно дождёмся момента, когда нас пропустят на другой берег и так же спокойно поедем дальше. Хорошо?
Шу только фыркнул. Вот же набитый индюк! Судя по всему, моя фраза бесполезно канула в одну из пустот, что наполняли этот высокородный череп.
За нашими спинами вновь послышался скрип колёс. На этот раз много громче, чем прежде. И ещё звуки разговоров. Я обернулся. Из недр зловонных улиц вынырнул настоящий обоз. Множество телег, чьи возницы позёвывая вели разговоры между собой и лениво подгоняли коней и ослов. Следовало поторопиться, пока мы не оказались в самом хвосте.
Место мы заняли позади знакомой телеги с угрюмым бородачом, наоравшим на графа. Сам Шу и Вайолетта отъехали к ограде моста, стараясь скрывать свои лица. Других благородных я не замечал. Да и кто из них поднимется с кровати в такую рань?
Мне были хорошо известны обычаи и нравы хвандских стражей переправы, поэтому я спешился и направился к центру моста. Здесь стояла покосившаяся, точно пьяная старуха, будка, а дорогу перекрывало массивное бревно, исполняющее роль шлагбаума. Здесь у открытого окошка серой постройки уже топталась небольшая толпа страждущих перебраться на другой берег. Нет, если вдуматься, отличная идея: брать деньги за переезд по обычному мосту! Словно из воздуха.
Я окинул взглядом группу товарищей по несчастью: несколько пузатых мужиков в добротных кожаных жилетах – определённо купцы; пара-тройка мутных личностей в потёртых куртках могли быть кем угодно: от шпионов до карманников: сгорбленный человек, кутающийся в длинный серый плащ и несколько неопрятных бородачей, к которым успел примкнуть обидчик графа – явно крестьяне.
Я пальцами перебрал монеты, разменянные вчера и нащупал три серебряных пятака – вполне достаточно. Потом стал в конец очереди, ожидающей начала оплаты. Сейчас солдаты окончательно проснутся и примутся облегчать кошельки путников. И попробуй увильнуть – продолжишь путь по реке. А так – ничего сложного: сунуть голову в окошко, радостно улыбнуться м аккуратно уложить монетки в протянутую руку. Я же говорю: ничего…
Где-то за спиной знакомо звякнула цепь.
…сложного.
Цепь звякнула ещё раз.
Я начал поворачиваться. В груди что-то бешено колотилось, настоятельно требуя выпустить наружу.
Однако, повернуться я не успел. Моё предплечье крепко сжали кузнечные клещи и попытались раздробить кость. Ощущение было именно таким. Чтобы избежать перелома, я вынужденно стал лицом к будке охраны. Какого?..
Горбун в сером плаще отбросил капюшон с лица и теперь медленно выпрямился во весь свой гигантский рост. То, что колотилось в груди, рухнуло в самые пятки, стоило мне взглянуть в блеклые голубые глаза на равнодушном лице, обрамлённом паклей светлых волос.