Убийцы прошлого
Шрифт:
Через несколько часов меня разбудил звук пылесоса. Он выехал из стенного шкафа и начал искать спрятанные под ковром электронные датчики, пытаясь выполнить программу по уборке квартиры. В последнее время такое случалось все чаще и чаще: я ничего не смыслил в домашнем хозяйстве. Недавно окончательно бросил заниматься настройкой и подкруткой своего "умного дома", и лишь наблюдал, как неделя за неделей обезумевшие приспособления пытаются убирать квартиру, варить кофе, включать и выключать свет, и бог знает что еще, в любое время дня и ночи — и, как
Проклиная спросонья блистательный ум, который нашел способ ужимать микросхемы до размеров молекулы и породил все эти так называемые «умные» системы, я принялся гоняться за пылесосом по всей квартире. Не успел я загнать эту штуку в корраль и выключить ее, как начал звонить телефон, и я едва успел схватить трубку до того, как мой не менее интеллектуальный автоответчик попытался перевести звонок на сотовый.
Это был Макс.
— Двигай сюда. Я сломал шифр — и нашел еще кучу всяких гадостей. Черт, Гидеон, это дело начинает меня пугать.
Глава 5
Когда я вошел в офис Макса, приходя в себя от очередной поездки на такси, он включил, одну за другой, все свои системы подавления прослушки, а затем подвел меня к стойке с приборами для анализа и идентификации ДНК, стоявшей у окна, из которого открывался прекрасный вид на реку.
— На кирпичной стене рядом с местом убийства я нашел несколько волосков, — объяснил Макс, показывая на гудящие приборы. — Я пропустил их через карманный анализатор прямо там, но результаты оказались полной чепухой. Я проверил их на стационарном оборудовании, и получил то же самое. Некоторые образцы принадлежали Джону Прайсу, а вот остальные… Остальные — человеку, который сидит в тюрьме.
— В тюрьме? Но как тогда…
— Погоди с вопросами, Гидеон, а то мы проторчим здесь до утра. Пока я пытался понять, как же заключенный мог угрохать нашего парня, я нашел вот эти штучки.
Он положил мне на ладонь несколько металлических катышков размером с комочки мышиного помета.
— Как ты думаешь, что это?
— Понятия не имею, — мрачно ответил я.
— Я тоже не знал, пока не сделал анализ на следы. На них кровь Прайса. — Макс глубоко вздохнул. — Ты знаешь, в каком состоянии было тело Прайса?
Я кивнул.
— Полицейские сказали, что его практически в пыль разнесло.
— Ага, вот этими самыми штучками, — сказал Макс, внимательно разглядывая один из шариков. — Как ты думаешь, с какой скоростью они должны были для этого двигаться?
— А это вообще возможно!
— Конечно. Теоретически. Если я брошу в тебя кусочком свинца, он тебя не убьет. Другое дело, если я выстрелю им из пистолета. Выпусти его с достаточной скоростью — и тело жертвы практически испарится. Только вот скорость должна быть охренительной. К тому же никто не слышал звуков выстрелов, даже привратник. По крайней мере, он так говорит.
— Так как же…
— Гидеон, я же просил тебя — погоди с вопросами. Ну, — он направился к своему компьютеру, — я тут покорпел, и все-таки одолел шифр Прайса. Хотя, между нами, я абсолютно не понимаю, ради чего он так сурово все это прятал.
Макс нажал на клавишу, и на экране появился зернистый фрагмент старого фильма, изображавший некое подобие — но нет, понял я, это и в самом деле был немецкий концлагерь середины двадцатого века. Перед нами были кадры кинохроники: изможденные, надрывающиеся заключенные, офицеры СС, затем… чей-то силуэт. Сероватый движущийся человеческий силуэт, безо всяких характерных признаков, наподобие того пробела во второй версии снимков убийства президента Форрестер.
— Ну вот, — сказал Макс, глядя в мое ошеломленное лицо, — теперь давай свои вопросы.
Я сделал глубокий вдох.
— Это Дахау?
— Неплохо, профессор. Полчаса назад я нашел эту пленку в Интернете. Хорошо известный материал — за исключением нашего таинственного гостя.
Я продолжал всматриваться в силуэт.
— Что-то в нем кажется мне очень уж знакомым… Вот тут, когда он поворачивается в профиль…
— Угу. Теперь, может, ты мне расскажешь, как все это связано с волосками человека, который сидит в тюрьме, и с какой-то суперпушкой, что превратила Джона Прайса в кучку желе, причем практически беззвучно?
Я с трудом оторвался от экрана, где снова и снова прокручивался фрагмент фильма из концлагеря.
— Как его имя? Того, который в тюрьме?
Макс пересек комнату и подошел к другому столу.
— Это я тоже узнал — влез в тюремную базу. Куперман, Эли Куперман.
Я резко обернулся.
— Антрополог Эли Куперман?
— Он самый. Ты с ним знаком?
Я покачал головой.
— Лично с ним — нет, но я знаю его работы. Весьма острые и полемические, и, надо сказать, блестящие. Происхождение первобытных культур.
— За это он и сидит. Его взяли во Флориде, на старом индейском кладбище. Раскапывал могилы; по крайней мере, так говорят шишки из местной резервации. Куперман не оспаривал обвинение. Племя согласилось с приговором федерального суда — пять лет в местной гостюрьме. — Макс недоуменно нахмурился и понизил голос. — Но вот что странно: на следующий же день после того как его посадили, на прошлой неделе, индейцы залили все кладбище бетоном. Такие вот святыни…
— Может, они не хотели допустить дальнейшего осквернения?
— Может, — Макс пожал плечами. — Вопрос в том, откуда на месте убийства взялся волос этого Купермана?
— Ты уверен, что это именно его волос?
Макс снова пожал плечами.
— Всемирная база ДНК не может ошибаться. Так что если у него вдруг не объявится однояйцевого близнеца…
— Об этом я и говорю.
— О чем "об этом"?
— О Купермане, — ответил я, с удивлением глядя на Макса. — У него есть брат-близнец.
— Да пошел ты! — Макс громко сглотнул.