Убийства в Полянске

Кротов Алексей

Сапфирова еще некоторое время глядела вслед уходящей Симагиной, а потом, взглянув на часы, заторопилась.

– Так и на автолавку опоздать недолго, а у меня и хлеба-то на завтра нет, – с этими словами она решительно повернулась и открыла калитку.

Пелагея Егоровна Цепкина очень тщательно готовилась к походу. Закупка продуктов была очень важным звеном в цепочке домашнего хозяйства Пелагеи Егоровны. Каждое утро в среду она отправляла дочь занимать очередь спозаранку. Она любила брать много и помногу. Два погреба, три холодильника были забиты до отказа мясом, овощами, консервами. Возникало ощущение, что Цепкина готовилась к блокаде. За свою страсть к скопидомству

она получила прозвище Коробочка. Цепкину это раздражало, и вначале она пыталась дознаться, от кого же пошло это обидное прозвание, но безрезультатно. Скорее всего, это имя присвоила ей Тарасова, одна из немногих, кто читал Гоголя.

Собрав многочисленные пакетики и мешочки, Цепкина еще раз пробежала глазами список предстоящих покупок. Дочитав внушительный список до конца, Коробочка покачала головой.

– Даже если половину, как обычно, не привезут, не представляю, как донести все это домой.

Проблема доставки была для Цепкиной вечной. Каждую среду она пыталась отловить Амфитриона и заставить его таскать продукты, что, однако, удавалось очень редко. Вот и сейчас, взглянув на часы и обнаружив, что уже без пятнадцати час, то есть пятнадцать минут до прихода машины, Цепкина отправилась на поиски зятя. Наскоро проверив, все ли заперто, при этом уделив особое внимание шкафу, где стояло спиртное, Пелагея Егоровна широким шагом вышла из дома, на прощание любовно погладив новый замок.

Найти Амфитриона в такой короткий срок было делом почти безнадежным, но в эту среду ей повезло. Еще издалека она заметила необычное движение у дома музыканта Дудкина и тут же поспешила туда. «Надеюсь, застану там Амфитриона», – подумала она. Интуиция её не обманула, Амфитрион был там. Услышав его громкий полос, Цепкина прибавила шагу. «Вдрызг или ещё держится на ногах?» – вихрем пронеслось у неё в голове. Ей повезло: Амфитрион был не только на ногах, но даже и не качался. Около дома она увидела Симагину, Тарасову, Лаврентьева и ещё несколько человек, что-то оживлённо обсуждавших. Но Пелагее Егоровне некогда было выяснять, в чем дело. Амфитрион держался на ногах – значит, мог тащить рюкзак. Остальное ее не интересовало. Она решительно раздвинула народ и взяла за руку Амфитриона, что-то доказывавшего Дудкину. Редькин кричал, жестикулировал, обращался к зрителям, но ничто не помогало – Дудкин стоял на своем.

– Нет, мне нужна именно тростниковая дудка, Амфитрион, – упорствовал музыкант. – Ты у меня в долгу. На прошлой неделе я тебе поставил пол-литра. А на позапрошлой…

От продолжения Амфитрион был спасен тещей. Она выдернула его из круга любопытных прохожих и решительно потащила за собой. На этот раз Редькин не упирался, он был рад своему спасению. Дудкин же был так увлечен, что не сразу заметил отсутствие Амфитриона.

А где же… в недоумении развёл руками Дудкин и начал озираться по сторонам. При этом выглядел он так комично, что все рассмеялись.

Был ровно час, когда Цепкина пришла на остановку, ведя за собой Амфитриона. «Слава богу, не опоздала», – радостно подумала она. Со скамейки тут же вскочила Зоя, спеша уступить матери место. Но та сесть отказалась.

– Пусть лучше Амфитрион отдохнет, ему еще рюкзак тащить здоровенный. А я уж, так и быть, тележку свезу, – милостиво согласилась она.

Тележку Пелагеи Егоровны скорее следовало назвать телегой, ибо в нее могла уместиться целая коза. И каждый раз Цепкина накупала полную телегу продуктов. Зоя хотела отдать тележку матери, но та подтолкнула ее сидящему Амфитриону.

– Держи! – сказала она.

Голос ее звучал так торжественно,

как будто она вручала Амфитриону красное знамя. Когда в десять минут второго автолавка не появилась, остановка уже гудела, как потревоженный улей. Наконец, в четверть второго кто-то из местных ребят крикнул:

– Едет, едет!

Трудно описать оживление, которое тут началось. Цепкина бросилась вперед, но обо что-то споткнулась, выронив свои мешочки. Дудкин забил в барабан. Остальные хотя и реагировали менее бурно, но все же вели себя очень активно. В последнюю минуту Цепкина обнаружила, что она не первая.

– Миня занимал, – нежным голоском объяснила Мария Николаевна Симагина, возглавляя очередь. Таисия Игнатьевна, возникшая из толпы, молниеносно спросила:

– А как здоровье Михаила Антоновича? – вопрос был задан так быстро, что Симагина не успела поменять улыбки.

– Спасибо, хорошо, – ответила она, – сегодня вот на рыбалку пошел.

– Что же это он, – спросила Цепкина, – вам помочь не остался? Сумки поднести.

– Ах, вы же знаете, что Мише вредно носить тяжести. Да к тому же у меня всего две сумочки.

Цепкина бросила взгляд на эти сумочки и презрительно усмехнулась.

– Да уж, нести тут нечего, – бросила она и тут же с удовлетворением подумала: «Хорошо, значит, недолго брать будет, я быстрее отоварюсь».

В этот момент подъехала машина, и все с нетерпением стали ожидать, когда откроются дверцы и можно будет увидеть, что внутри.

Глава 6

Труп в гостиной

К двум часам на остановке народу оставалось уже немного, примерно человек десять. Цепкина, как обычно, накупила целую гору продуктов. «Куда она будет складывать эту прорву, – с недоумением подумала Тарасова, – ни дать ни взять – Коробочка». Примерно без четверти два мимо остановки прошествовал Бочкин. Он ходил в лес за колосовиками.

– Ну, какой улов? – весело спросила Ленка.

– Три подберезовика, на суп хватит.

Бочкин отозвал в сторону Таисию Игнатьевну, и несколько минут они о чем-то негромко разговаривали. Наконец Таисия Игнатьевна кивнула, соглашаясь, и Бочкин ушел.

Подошла очередь брать Тарасовой. Анна Дмитриевна купила килограмм чайной колбасы и только хотела попросить сушек, как вдруг на тропинке, ведущей из леса, показалась старая женщина с всклокоченными седыми волосами и в сильно поношенной одежде.

– Шельма, ей богу, Шельма! – воскликнул Дудкин.

Шельма жила на хуторе в трех километрах от Полянска. Раньше с ней жила сестра, но вот уже два года, как она умерла, и старуха осталась одна. Шельма была чем-то вроде местной кликуши. Иногда она приходила в деревню и начинала кричать, что скоро быть беде. Именно после прихода Шельмы, на следующий же день, пала первая коза. Шельму почитали за колдунью. Дудкин уверял, что она ведьма и летает на метле на шабаш. Местные старожилы, однако, говорили, что Шельма хорошо умеет заговаривать губы и знает всякие лечебные травы. Правда, старожилы почти все повымерли. Осталось всего человек пять-шесть. Однако большинство полянцев на дух не переносили Шельму из-за ее зловещих пророчеств. Тарасова, увидев Шельму, прямо-таки окаменела. Но, справившись с собой, она дрожащим голосом попросила отсыпать ей полкило сахару. Цепкина заметила Шельму, когда та была уже совсем рядом. Пелагея Егоровна, пожалуй, больше всех ненавидела Шельму. После одного из ее очередных посещений у Цепкипой сгорел сарай. Едва завидев Шельму, Цепкина выпустила рюкзак, который тщетно пыталась завязать, и уставилась на старуху.