Убийства в тумане
Шрифт:
Мы тоже знали, что Артур Ферроу придет за мной.
Отвернувшись от согнувшегося пополам из-за магической отдачи графа, я растянула свой ментальный щит на ошарашенную неожиданным и совершенно незнакомым ей чувством свободы Фаю, краем глаза следя, как замыкается вокруг нас сильнейший защитный купол Линарда. Ловчий, несмотря на кажущуюся безалаберность, не зря звался боевым магом — ни один из раздавшихся с трех сторон выстрелов нас не задел. За спиной Фаи сквозь Тень прошел еще один силуэт, и я улыбнулась припозднившемуся вампиру — темные гончие наконец-то собрались вместе.
Ферроу появление еще одного действующего лица тоже заметил — не зря я убеждала Тома, что ему нельзя появляться раньше, чем Ловчий захлопнет капкан. Граф дернулся, ощутив чужое сознание, нашел взглядом
Мысленно я пожелала Тому приятного аппетита, и по раздавшемуся уже наяву довольному смешку Бледного Ужаса поняла, что меня услышали. Удивленный возглас одного из охранников графа, тоже заметившего новое действующее лицо, сменился быстро оборвавшимся криком ужаса и булькающим хрипом.
Стоявшая передо мной Фая дернулась и попыталась обернуться.
— Хочешь поучаствовать в расправе? — предложила я. Девушка замотала головой.
— Нет, я…
— Тогда просто закрой глаза и не мешай, — посоветовала я и с удовлетворением отметила, что обнявшая себя руками за плечи менталистка послушалась. Ответ Фаи мне понравился — хуже ментального мага под контролем твоего врага может быть только спятивший и жаждущий крови ментальный маг. Смерть — работа для палачей, а нам нужно уметь отпускать боль, даже свою, иначе мы в ней захлебнемся и сойдем с ума. Фая, несмотря на юность и неопытность, сумела.
Палач же, быстро расправившись с охраной, приступил к главному блюду этой ночи — Артуру Ферроу. Бледный Ужас не любил, когда покушались на то, что он считал своим, и теперь не стеснялся выразить глубину своего неудовольствия планами Ферроу на меня. Я с благодарностью кивнула в Ловчему, укутавшему нас с Фаей дополнительным слоем Тени, заглушившим крики боли, хруст ломающихся костей и блаженное урчание окончательно отпустившего контроль высшего.
— Что теперь будет со мной? — дрожащим голосом спросила меня Фая. Умная девочка, понимает, что видела сегодня больше, чем следует.
— Ничего, — кажется, мне удалось ее удивить. — Можешь открывать глаза. Утром ты проснешься в своей постели, свободная и богатая наследница. Воспоминания о сегодняшней ночи я сотру полностью, а наше первое общение запру под ментальным блоком — ты сильная, найдешь его и расшатаешь за пару недель, не больше. Это чтобы ты помнила, что ты — не единственный ментальный маг в Родене, и, если будет совсем плохо, могла обратиться за помощью к такому же, как ты. Пока ты будешь избавляться от блока, следователи от тебя отстанут, а ты сама оправишься от первого шока и не наделаешь глупостей. Я буду за тобой присматривать, прослежу, чтобы твоей наивностью не воспользовался какой-нибудь охотник за чужими деньгами. В остальном — решать, как жить, теперь предстоит тебе самой.
— Если бы я знала… — растерянно проговорила Фая. Я понимала ее чувства, потому и собиралась помогать девушке дальше, и даже оставила возможность позвать Ночного Кошмара. Фая была сильнее своего отца, и напади кто-то, равный Ферроу-старшему, на нее сейчас, она не позволила бы себя поймать. Но Артур Ферроу подчинил ее гораздо раньше, когда дар только-только проявился, и девушка еще даже сама не поняла, что она — ментальный маг. Отец контролировал дочь так долго, что Фая давно забыла, каково это — быть свободной, она не могла отделить свое сознание от воли отца, потому что понятия не имела, где заканчивается одно и начинается другое, а помочь и подсказать ей было некому. И теперь, не имевшая до сих пор права принимать какие-либо серьезные решения относительно своей судьбы, девушка осталась одна в огромном и враждебном мире. Даже близких родственников, способных помочь и поддержать, не осталось — день переворота пережили только отец и дочь.
— У тебя теперь будет много времени, чтобы подумать над этим, — вздохнув, пообещала я. — А сейчас не сопротивляйся, пожалуйста. Тебе правда не стоит помнить эту ночь.
Фая робко кивнула, и я легко проскользнула в сознание девушки. Стирая лишнее и бессовестно считывая то, что раньше было скрыто волей Артура Ферроу, я в очередной раз поразилась интуиции Тома, так и не убравшего дело о не принесшей никому выгоды гибели виконта Ульеса из списка жертв лорда Ферроу. Ленси Ульес действительно умер из-за любви, и любовью этой была Фая. Девушка, тенью следовавшая за высокопоставленным отцом, не только поверила в искренность чувств молодого виконта, но и ответила ему, впервые испытав надежду и попытавшись изменить свою судьбу. Почувствовав себя человеком, а не вещью, Фая доверилась, раскрылась, рассказала Ленси о себе и попросила помощи, но не смогла скрыть это от отца, властвовавшего над ее мыслями и памятью, как над своими собственными. Артур, узнав о демарше дочери, заставил ее слиться сознанием с Ленси и «исправить ошибку». Это Фая, а не Ленси, написала записку чужой рукой. Она приставила заряженный револьвер к виску и выстрелила, испытав все тоже самое, что и ее любимый, но не сумев умереть вместе с ним. Теперь я понимала, почему в ночь нашего знакомства, пока проснувшийся отец не перехватил контроль, Фая так умоляла меня уйти и не возвращаться — подумать только, она пыталась защитить Ночного Кошмара! И ясно, почему, когда я оборвала поводок, девушка даже не попыталась помочь отцу — рана от гибели первой любви до сих пор болела, как свежая, а родственных чувств в сердце давно не осталось.
Закончив работу, я погрузила Фаю в крепкий здоровый сон без сновидений, и, подхватив падающую девушку, аккуратно опустила ее на землю. Сама села рядом, положила голову себе на колени — пальто у леди Ферроу длинное, не замерзнет, а вот головой на холодных камнях лучше не лежать. Вытерла ладонью выступившие от просмотра чужих воспоминаний слезы. А сама вновь прокручивала в памяти наш первый мысленный разговор, заставивший-таки Тома изменить свои планы относительно Фаи.
Я почувствовала присутствие Ферроу сразу, как он появился в сознании дочери, ощущала дыхание чудовища в затылок, пока просматривала отобранные им для меня воспоминания Фаи. Слышала вкрадчивый шепот за каждой произнесенной девушкой фразой. Артур Ферроу был опытным, обученным, но слабым менталистом. Мимолетные мысли быстрее разума, и нужна огромная сила воли, чтобы удержать их внутри себя. Именно эти поверхностные и неконтролируемые отзвуки выдали мне не только присутствие Ферроу, но и родившийся на ходу план действий по моей поимке. Я же годами оттачивала свое мастерство на Томе, чтобы не выдать похоронившему эмоции Бледному Ужасу свою любовь, а теперь останавливала собственные мысли, чтобы не выдать Ферроу — я его вижу. Чувствовала липкие прикосновения чужой силы к своим щитам и всей своей сутью запрещала себе на них реагировать. Убеждала себя, что здесь только я и Фая. Шла в ловушку лорда, чтобы заманить его в свою.
Выходя на ментальный контакт с Фаей, я готовилась, что она может оказать сопротивление, и мне придется ввязаться в настоящий бой, но то, что я выдержала, чтобы не выдать себя и дать шанс этой девочке, было во много раз сложнее и опаснее. И лишь пересказывая Тому все, что смогла узнать, холодела от ужаса, понимая, какой опасности мы втроем чудом избежали. Дар Ферроу-старшего был слишком слаб, чтобы он мог читать чьи-то мысли мимоходом, как это делала я, и одновременно удерживать под контролем дочь. Это спасло и Тома, и нас с Ловчим — нам невероятно повезло, что ко времени допроса Томаса о темных гончих все силы менталиста уходили на Фаю, и он не смог считать наши с Линардом образы в голове палача. Используя более сильную дочь вместо собственного дара, лорд Ферроу лишился преимущества от владения собственным.
Тень вокруг наконец-то побледнела, позволяя увидеть два оставшихся на ногах силуэта. Линард поднял Фаю на руки и вместе с ней растворился в Тени. Ловчему следовало уложить девушку спать и уничтожить все следы ее ночной прогулки — никто не должен заподозрить, что она покидала собственную комнату. Я поспешила отпустить свою силу, сканируя пространство и убеждаясь, что рядом никого нет. Не хотелось бы, лишившись покрова Тени, оказаться обнаруженным случайным гулякой-полуночником. Пока Ловчий отсутствовал, мы с Томом стали уязвимее.