Убийства в замке Баустринг
Шрифт:
— Где они лежали?
— Возле кровати этой бедняжки, сэр. Валялись, будто их скинули с кровати. Вообще-то их миссис Картер нашла. Сунула в дверь голову, включила свет, смотрит, а на полу возле кровати рукавицы…
— Она одна жила в той комнате?
— Нет, сэр. Вместе с ней проживала еще одна девушка, Энни Моррисон, но сегодня… — Инспектор запнулся и закашлялся. — По какой-то причине миссис Картер отправила Энни Моррисон ночевать в другую комнату, которую занимают две другие горничные. Дорис была в своей комнате одна с восьми тридцати до того времени… Ну, вы понимаете!
Фрэнсис
— А вы опрашивали других горничных? — спросил он. — Может быть, кто-то из них что-то слышал или видел?
— Пока нет, сэр. Но миссис Картер это сделала. Они, оказывается, вообще ничего не видели и не слышали, хотя не спали. Разговаривали, похоже. О Дорис, я думаю. Но никто из них не входил в ее комнату. Им было запрещено.
— О да! — мрачно произнес Фрэнсис. — Пагубное влияние, конечно… Извините. Продолжайте, мистер Гонт.
Нахмурившийся Гонт поднял глаза от плана дома, который набросал для него сэр Джордж.
— Тут придется поломать голову, инспектор, — задумчиво сказал он. — Я взгляну на эту комнату, разумеется, Но кое-что поразило мое воображение… В ее комнате беспорядок?
— Нет, сэр. Такое впечатление, будто Дорис лежала на кровати какое-то время, не сняв покрывало. Что озадачило меня — так это каким образом латные рукавицы оказались у нее в комнате.
Гонт примял табак в трубке.
— Между прочим, инспектор, мой план замка, похоже, позволил получить мне более четкое представление о расположении комнат, залов, коридоров в сравнении с вами, несмотря на то что вы побывали наверху. Итак, в комнате этой девушки есть окно, не так ли?
— Да, сэр.
— И когда вы поднялись наверх, оно было открыто, да?
Инспектор Тейп пристально посмотрел на Гонта, потом потянулся за своим блокнотом.
— Да, распахнуто, — сказал он, пробежав глазами свои записи. — И это окно выходит на открытую галерею, где было обнаружено тело. Вы хотите сказать, сэр, что ее задушили и выбросили из окна на эту галерею?
— Именно.
— Вот так так! — воскликнул Фрэнсис. — Это же всего в нескольких шагах от дверей Вуда и миссис Картер. Не может быть такого, чтобы тело шлепнулось с высоты пятнадцати-двадцати футов и никто этого не услышал.
— А я думаю, такое возможно, мистер Стайн, — сказал Гонт спокойно. — Если память мне не изменяет, примерно в это время, когда ее убивали, во всю мощь орал проигрыватель, на котором прокручивались пластинки с псалмами.
Инспектор Тейп, покусывая кончик карандаша, заметил:
— Да, верно, но, сэр, это еще ни о чем не говорит. Я спрашиваю: зачем убийца задушил ее и подверг себя риску быть обнаруженным, выбрасывая ее тело в этот переход? Ведь кто-то мог увидеть или услышать его, правда? Почему бы просто не оставить ее там? Он оставил латные рукавицы, следовательно, не собирался скрывать своего присутствия в ее комнате. Значит…
— Вот именно, инспектор, — сказал Гонт. — Почему? Он очень странный, этот наш убийца. Но я вас, кажется, прервал. Прошу вас, продолжайте процедуру дознания.
Глава 11
ПРИВИДЕНИЕ В ДОСПЕХАХ
Фрэнсис вкратце рассказал о том, что происходило с момента,
— Десять тысяч в облигациях, по которым лорду Рейлу выплачивался ежегодный доход в форме процентов, — это целое состояние. — Тейп нахмурился. — Н-да! Если бы мы располагали номерами серий, джентльмены…
— У меня они есть, совершенно случайно, — сказал Мэссей, открывая свой портфель. Он порылся в бумагах и протянул инспектору листок. — Но о деньгах в шкатулке никаких записей нет.
— Не имеете никакого представления о том, сколько их могло там быть, сэр?
— Несколько сот фунтов, при самом скромном подсчете. Это была арендная плата.
— А вы, случайно, не знаете, почему он держал при себе такую сумму?
— На приобретение антиквариата. Он всегда платил наличными. Во-первых, он терпеть не мог выписывать чеки, потому что его это напрягало, и корешки его чековой книжки вечно куда-то пропадали. Да и вообще он считал, что всякий раз, когда он выписывал чек, банк грел на этом руки.
— Н-да! — Тейп потеребил свои рыжие усы. — А что там с письмом о докторе Мэннинге? Он что, намеревался кого-то ущемить?
— Нет, этого не было, — сказал Фрэнсис устало. — Я знал, что сначала он ущемил меня в своем завещании настолько, насколько ему позволял закон, потом вписал меня обратно. В данный момент я не знаю, есть я в завещании или нет. — Наступила пауза, после чего Фрэнсис положил латные рукавицы на сервировочный столик и добавил: — Впрочем, мне это практически безразлично.
— Как бы то ни было, мне необходимо переговорить с доктором Мэннингом. Чисто формально, как вы понимаете. Тем не менее… Прошу прощения, сэр, как я понимаю, в выигрыше оказалась леди Рейл?
— Пожалуй. Будущее кинематографии зависит от этого.
— Будущее чего… простите?
— Не важно, — сказал Фрэнсис. — Пойду выпью. Поговорите с кем-либо еще.
Он пошел к дверям, а инспектор Тейп некоторое время смотрел ему вслед, потом обернулся, держа наготове карандаш, и сказал:
— Джентльмены, я понимаю, что уже поздно, и нет ничего такого, чего нельзя было бы отложить до завтра, и моя жена волнуется, когда меня долго нет. Разумеется, дело не в том, что это будет уклонением от служебного долга, просто мы не станем сегодня беседовать с дамами. Есть возражения? Нет. Однако если вы, сэр, — он неожиданно обратился к Кестевану, который дернулся, — соизволите изложить вашу версию случившегося, то я бы не возражал.
Кестеван одернул пиджак, взглянул на остальных и, перехватив предостерегающий взгляд сэра Джорджа и Мэссея, ответил:
— Мне нечего сказать, офицер. Я ничего не знаю.
— И тем не менее расскажите, как вы провели этот вечер.
— Ну, я… В общем, я поднялся к себе сразу после ужина, — сказал Кестеван, смущенно глядя на сэра Джорджа. — Я писал письмо у себя в комнате своей тете Маргрет. Могу показать вам это письмо, — добавил он с вызовом, — если не верите. Я узнал обо всем от лакея, который вошел ко мне и сказал, что случилось. Тогда я оделся и спустился. Это все, что я знаю.