Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны
Шрифт:
Действительно, Рейган и Буш смотрели на армию как на пример этих качеств, несколько раз похвалив искреннюю приверженность гаитянской армии к демократии [39].
Правительство Клинтона было столь же лицемерно по вопросу о Гаити, как и его предшественники. Это иллюстрирует его выбор на пост министра торговли Рона Брауна (Ron Brown), высоко оплачиваемого и чрезвычайно активного лоббиста Бэби-Дока Дювалье [40]. Ложь Седраса «с пеной у рта» во время соглашений на Губернаторском острове, казалось, обеспокоила вашингтонских чиновников намного меньше, чем несогласие Аристида сформировать совместное правительство с вооруженными силами [41]. К февралю 1994 года не было секретом, что Вашингтон собирался избавиться от Аристида. «Лос-Анджелес тайм» сообщила:
Идеологические, если не эмоциональные, антипатии высших должностных лиц вашингтонской администрации к политике Аристида не уступали таким антипатиям правящего класса страны. Кроме того, главная причина некоторой немилости Вашингтона по отношению к гаитянским военным имела мало общего с их злостными нарушениями прав человека. Это было скорее связано с тем, что репрессии на Гаити побуждали десятки тысяч людей становиться беженцами, вызывая у Соединенных Штатов серьезную головную боль и проблемы с имиджем в странах Карибского бассейна и во Флориде, а также стоили сотни миллионов долларов.
Пропасть между администрацией и Аристидом расширилась еще больше, когда государственный секретарь Уоррен Кристофер (Warren Christopher) заявил, что группа гаитянских парламентариев, которых он назвал «центристами», вьцвинула план, включавший амнистию офицеров – участников государственного переворота, и предлагал Аристиду назначить премьер-министра, который, в свою очередь, создаст кабинет, приемлемый для внутренних врагов Аристида. Эти шаги, согласно плану, создадут коалиционное правительство и расчистят путь для возвращения Аристида на пост.
Аристид, с которым не консультировались вообще, категорически отклонил это предложение: план позволял злодеям избежать наказания, не упоминал о дате его восстановления на посту, не содержал гарантий, что он когда-либо будет в состоянии вернуться к власти вообще. В конечном итоге у него могли потребовать, чтобы он разделил власть с политически несовместимым премьер-министром и другими членами правительства подобного рода.
Кристофер добавил, что любое укрепление эмбарго в отношении Гаити будет зависеть от принятия плана Аристидом. Соединенные Штаты, по его словам, не желали жестких санкций, поскольку они усилят страдания Гаити [43]. В то же время главный эксперт Государственного департамента по Гаити Майкл Козак (Michael Kozak) обвинил «экстремистов с обеих сторон» в срыве плана. Но, по словам гаитянского сторонника Аристида, этот план «создавал моральную равнозначность Аристида и военных. Этот план уравновешивал Аристида и убийц» [44].
Администрация Буша, используя ООН, атакже Организацию американских государств, давила подобными предложениями и ультиматумами на Аристида несколько раз. Его отказ принять их вызвал его классификацию как «непримиримого» среди некоторых чиновников и СМИ [45].
Отклонение плана Аристидом, можно лучше понять, если сравнить, настаивал бы Вашингтон, чтобы кубинские изгнанники в Майами для возвращения на Кубу согласились на коалиционное правительство с Кастро или чтобы иракские изгнанники жили с Саддамом Хуссейном. Настойчивое требование Буша и Клинтона создания правительства «национального согласия» от Аристида тем более саркастично, что в окружении американских лидеров невозможно найти открытого лево-либерала, а тем более левого либо социалиста или даже просто подлинного либерала. Серьезные страдания кубинцев от американского эмбарго также не оказали никакого значимого эффекта на политику администраций США.
Вскоре был разработан план, маркированный как «двухпартийная гаитянская законодательная инициатива», фактически возникший из докладной записки Государственного департамента; хуже того, гаитянских вклад в него исходил от сторонников свержения Аристида,
Еще одним симптомом отчуждения администрации от Аристида был апрельский отчет посольства США на Гаити в Государственный департамент. Признавая широко распространенные и серьезные нарушения прав человека со стороны военного режима, докладе утверждал, что Аристид «и его последователи постоянно манипулировали и даже сделали нарушения прав человека инструментом пропаганды». Лагерь Аристида был описан как «жестко идеологический» [47].
Либералы Конгресса, в частности группы чернокожих конгрессменов, были возмущены. В разгар их растущей критики и давления специальный посланник Государственного департамента на Гаити Лоренс Пеззулло (Lawrence Pezzullo), к этому времени открыто описываемый как автор «законодательного» плана, подал в отставку. Неделю спустя несколько конгрессменов были арестованы на акции протеста у Белого дома, что получило широкое освещение в СМИ.
К началу мая под давлением Конгресса «большой план для Гаити» был дискредитирован и заброшен. Учитывая, что санкции стали международной дурной шуткой и беженцев по-прежнему выбрасывало на берега Флориды и на базу Гуантанамо на Кубе, администрация Клинтона была вынуждена прийти к выводу, что, хотя они по-прежнему не любят этого Жана-Бертрана Аристида с его нецентристскими мыслями, они не в состоянии создать что-либо приличное без его возвращения на пост президента. Билл Клинтон загнал себя в угол. Во время избирательной кампании в 1992 году он осудил политику Буша по возвращению беженцев в Гаити, назвав ее «жестокой». «Моя администрация, – заявил он, – будет выступать за демократию» [48]. С этого времени слово «Гаити» не могло быть произнесено без сопровождения по меньшей мере тремя фразами о «демократии».
Что-то нужно было сделать, иначе еще один «внешнеполитический провал» был бы добавлен к списку, на который республиканцы пускали слюни в этот год выборов. Но что? В течение следующих четырех месяцев, мир слышал непрерывные расшаркивания и постоянные перемены позиций по беженцам, по санкциям, по тому, за сколько времени хунта должна собраться и уехать (целых шесть месяцев), какое наказание или амнистия должны были последовать за убийства, совершенные вооруженными силами и полицией, вторгнутся ли США. «Насей раз мы имеем в виду это»; «теперь, мы действительно подразумеваем это»; «наше терпение закончилось»; на третий раз «мы не будем исключать группу войск»; в пятый раз… хунту все это не пугало.
Между тем группа по правам человека Организации американских государств обвинила режим Гаити в «систематической кампании убийств, насилия, похищений, задержаний и пыток, чтобы терроризировать гаитян, которые хотят возврата к демократии и президента Жана-Бертрана Аристида»; организация «Международная амнистия» сообщала о том же [49].
Время шло, и каждый день означал меньше времени для правления Аристида на Гаити. Он уже потерял почти три из пяти лет своего срока, отслужив восемь месяцев.
К лету Билл Клинтон отчаянно хотел выгнать хунту из власти, не прибегая к тернистому процессу одобрения Конгресса, без американского вторжения, без любых американских жертв, без того чтобы идти на войну от имени социалистического священника. Если сердце Вашингтона действительно было настроено на возвращение к власти священика Жана-Бертрана Аристида, то ЦРУ, возможно, было бы предписано дестабилизировать гаитянское правительство все время в течение предыдущих трех лет, используя оправдавшие доверие взяточничество, шантаж, подделку документов, дезинформацию, слухи, паранойю, оружие, наемников, убийства, экономическое удушение, свои молниеносные подразделения, воздушные налеты тут и там – в общем, нужное количество террора для нужных людей в нужное время. Управление делало так с намного более сильными и более устойчивыми правительствами – правительствами с гораздо более активной общественной поддержкой, как Иран и Гватемала, Эквадор и Бразилия, Гана и Чили.