Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны
Шрифт:
За исключением одного случая, страны Восточной Европы имели так же мало отношения к Гватемале, как и Советский Союз. За месяц до переворота, то есть спустя долгое время с начала его подготовки Вашингтоном, Чехословакия продала за наличные деньги Гватемале единственную партию оружия – что чехи сделали бы, без сомнения, в отношении любой другой страны, желающей заплатить наличными. К тому же оружие было, по словам «Нью-Йорк таймс», «ненужным военным хламом». Журнал «Тайм» отнесся с пренебрежением к выводам газеты и процитировал американских военных, которые дали поставленному оружию более высокую оценку. Возможно, ни «Тайм», ни американские военные не могли представить, что один член «международного коммунистического заговора» может послать другому его члену некачественное
Американская пропагандистская мельница много намолола из этой оружейной сделки. Гораздо меньше освещался тот факт, что Гватемала была вынуждена искать оружие в Чехословакии: потому что с 1948 года США отказались продавать ей какое-либо вооружение из-за реформистского правительства страны и давили на другие страны, чтобы они делали то же самое, несмотря на многократные просьбы Арбенса снять эмбарго [7].
Как и у Советского Союза, у Арбенса были причины удивляться американским санкциям. Гватемальский президент, вступивший в должность в марте 1951 года и выигравший выборы с большим перевесом, не имел особых контактов или духовных/идеологических связей с Советским Союзом и другими государствами коммунистического блока. Хотя американские политики и пресса, напрямую и косвенно, часто вешали на Арбенса ярлык коммуниста, в Вашингтоне были те, кто отлично понимал ситуацию, по крайней мере в менее пристрастные свои моменты. При Арбенсе позиция Гватемалы в ООН была так близка к позиции США по вопросам «советского империализма», что группа Госдепа, занятая планированием свержения Арбенса, пришла к выводу, что пропаганда, касающаяся итогов голосования Гватемалы в ООН, «будет не особо полезной в этом случае» [8]. Аналитическая записка Госдепа сообщала, что президент Гватемалы получал поддержку «не только со стороны руководимых коммунистами профсоюзов и радикального крыла интеллигенции, но также от многих антикоммунистических националистов в городах» [9].
Тем не менее Вашингтон неоднократно и твердо выражал свое недовольство присутствием коммунистов в правительстве Гватемалы и их активным участием в политической жизни страны. Арбенс утверждал, что такова настоящая демократия, однако Вашингтон продолжал настаивать на том, что Арбенс слишком терпим к таким людям, – не потому что они совершили что-то, что могло угрожать интересам США или западной цивилизации, а просто потому, что они принадлежали к породе коммунистов, хорошо известной своей бесконечной способностью к вероломству. Посол Перифуа – дипломат, чей костюм мог быть элегантен, но чьи подходы были вполне дикими, – предупреждал Арбенса, что отношения США и Гватемалы будут натянутыми до тех пор, пока хотя бы один коммунист останется на государственном довольствии [10].
Центральной частью программы Арбенса была аграрная реформа. Ее необходимость была ясно выражена типичной статистикой отсталой страны, близкой к кризису: в аграрной стране 2,2 процента землевладельцев обладали 70 процентами всей пахотной земли; ежегодный доход сельскохозяйственного рабочего составлял 87 долларов. До революции 1944 года, которая свергла диктатуру Убико (Ubico), «солдаты связывали рабочих вместе и доставляли их на фермы в долинах, чтобы отдать в долговое рабство землевладельцам» [11].
Экспроприация больших участков необрабатываемой земли, которую распределили примерно 100 тысячам безземельных крестьян, укрепление прав рабочих профсоюзов и другие социальные реформы были причинами, по которым Арбенс ожидаемо завоевал поддержку коммунистов и других левых. Когда Арбенса критиковали за то, что он принимал поддержку коммунистов, он призывал своих оппонентов доказывать свою лояльность поддержкой его реформ. Но они отвергали это, и становилось ясно, откуда ветер дует [12].
Созданная коммунистами Трудовая партия Гватемалы, получила четыре места в конгрессе и была самой малочисленной фракцией правящей коалиции Арбенса, которая располагала 51 местом в законодательном собрании созыва 1953–1954 годов [13]. У коммунистов было несколько постов в министерствах, но никто из них никогда не достиг уровня министра; коммунисты работали в бюрократическом аппарате, особенно в органах, занимавшихся земельной реформой [14].
Не находя ничего по существу для обвинения гватемальских левых, вашингтонские официальные лица перешли к подмене понятий. Так, коммунисты, в отличие от нормальных людей, не получали работу в правительстве, а «проникали» в него. Коммунисты не поддерживали отдельную программу, а «эксплуатировали» ее. Коммунисты не поддерживали Арбенса, а «использовали» его. Более того, коммунисты «контролировали» рабочее движение и земельную реформу. Но кто в развивающейся стране посвящает себя борьбе за благосостояние рабочих и крестьян? Никто, кроме тех, кого Вашингтон называл «коммунистами».
Основной идеей использования такого языка, который был стандартной пищей Запада во время холодной войны, было отрицание того, что коммунисты могут искренне заботиться о социальных переменах. Американские официальные лица отрицали это друг перед другом и перед всем миром. Вот, например, выдержка из доклада ЦРУ о Гватемале, подготовленного в 1952 году для наставления Белого дома и спецслужб:
«Политический успех коммунистов в целом является производным от способности отдельных коммунистов и сочувствующих им идентифицировать себя с национальными и социальными устремлениями революции 1944 года. Таким способом они успешно проникли в правительство и проправительственные политические партии и установили контроль (!) над рабочими организациями… (Арбенс) – это, в сущности, оппортунист, чья политика – вопрос чистой исторической случайности… Распространение (коммунистического) влияния обеспечивается применимостью марксистских «клише» к антиколониальным и социальным целям гватемальской революции» [15].
Первый план ЦРУ по свержению Арбенса был утвержден президентом Трумэном в 1952 году, но в последний момент госсекретарь Дин Ачесон убедил Трумэна отменить операцию [16]. Однако вскоре после того, как Эйзенхауэр стал президентом в январе 1953 года, план операции откопали снова.
Руководители компании «Юнайтед фрут» (United Fruit) прессовали обе администрации США: правительство Арбенса в рамках земельной реформы экспроприировало их обширные необработанные земли в Гватемале. Компания хотела почти 16 миллионов долларов за землю, а правительство предлагало 525 тысяч долларов – оценку, указанную в налоговой декларации самой «Юнайтед фрут» [17].
«Юнайтед фрут» действовала в Гватемале как государство в государстве. Она владела телефонной и телеграфной сетью страны, управляла единственной важной атлантической гаванью и монополизировала экспорт бананов. Ее дочерняя компания владела почти всеми милями железных дорог страны. Влияние фруктовой компании на элиту в Вашингтоне было столь же внушительным. На деловом и/или личном уровне у нее были тесные связи с братьями Даллесами, с различными чиновниками в Госдепе, конгрессменами, американским представителем в ООН и другими. Энн Уитмен (Anne Whitman), жена директора департамента компании по связям с общественностью, была личным секретарем президента Эйзенхауэра. Заместитель госсекретаря (и бывший директор ЦРУ) Уолтер Беделл Смит (Walter Bedell Smith) стремился получить руководящую должность в «Юнайтед фрут» в то же время, когда он помогал планировать переворот. Позже он вошел в совет директоров компании [18].
При Арбенсе Гватемала построила порт на Атлантическом побережье и магистраль, чтобы конкурировать с холдингами «Юнайтед фрут», а также ГЭС, чтобы предлагать более дешевую энергию, чем контролируемая США монополия. Стратегия Арбенса была в том, чтобы ограничить власть иностранных компаний с помощью прямой конкуренции, а не национализации. Эта политика, конечно, неосуществима, когда речь идет о таком конечном ресурсе, как земля. В своем обращении при вступлении в должность Арбенс заявил:
«Мы всегда будем приветствовать иностранный капитал, пока он отвечает местным условиям, подчиняется законам Гватемалы, способствует экономическому развитию страны и строго воздерживается от вмешательства в ее общественную и политическую жизнь» [19].