Убийство императора. Александр II и тайная Россия
Шрифт:
Теперь Саша мечтал о Дагмаре. Новый наследник записал в дневнике:
«…Я все больше думаю о Dagmar и молю Бога каждый день, чтобы Он устроил это дело, которое будет счастьем на всю мою жизнь…»
И он поговорил с отцом. Сказал, что любит Дагмару и хотел бы на ней жениться. И в Ницце ему показалось, что Дагмара не будет против.
Несколько огорошенный отец написал в Копенгаген, пригласил Дагмару в Петербург. И уже вскоре император узнал, что Саше не показалось.
Из дневника наследника:
Это означало, что в Дании на брак согласны, но с приездом следует повременить, иначе в Европе решат, что она торопится выдать дочь за нового наследника.
«Что же касается меня, я только об этом и думаю. И молю Бога, чтобы Он устроил это дело и благословил бы его», – простодушно записал в своем дневнике наследник Саша.
Приличия были соблюдены – прошло несколько месяцев. Наступила осень, и Дагмара готова была приехать. Свершилось! Готовилось обручение.
Дагмара приехала в сентябре. Дни стояли ясные, солнечные, несмотря на осень. И начался ряд положенных бесконечных празднеств – балы, иллюминации, фейерверки. Это стало пыткой для неуклюжего наследника, ненавидевшего танцы. Он решительно заявил, что танцевать не будет, и слово это сдержал, к немалому смущению придворных и семьи.
Граф Сергей Шереметев, сверстник нового наследника (игравший с ним в детстве и вскоре назначенный его адъютантом), вспоминал в своих мемуарах, как реагировал на брак двор:
«Вообще, в роли жениха цесаревич был невозможен… Он показывался в публике по обязанности, у него было отвращение ко всяким иллюминациям и фейерверкам… Все жалели невесту, лишившуюся изящного и даровитого жениха и вынужденную без любви перейти к другому – человеку грубому, неотесанному, плохо говорившему по-французски… Таков был господствовавший в придворных кругах отзыв».
Зато невеста всех покорила. Дагмара смотрела на окружающих своими лучистыми глазами. Простота ее и прелесть сулили счастье и покой будущей семье.
Шереметев написал правду: далеко не все при дворе приняли этот поспешный переход от умершего брата к живому. Не приняли, потому что не понимали её.
Она его уже любила. Ибо ее маленькое, изящное тело принадлежало не Никсу. Оно с рождения принадлежало наследнику престола.
Для этого и родила ее мать, удачно выдававшая замуж дочерей и умело женившая своих сыновей. Сестры Дагмары и ее братья уже породнили все королевские дома – от Англии до Греции. И мать Дагмары называли «тещей всей Европы». Своим многочисленным потомством датская королева создала объединенную Европу.
С момента помолвки миниатюрная Дагмара совершенно завладела гигантом Сашей. Женившись, он от нее уже не отходил. И когда она уезжала в Данию, он, как потерянный, сидел в ее комнатах.
Саша должен был быть при ком-то, в кого-то влюблен. Прежде был Никс, теперь Дагмара. Таков был новый наследник престола. Дагмара (в православии – «цесаревна Мария Федоровна» или «Минни», как ее звали в романовской семье) была тогда очень счастлива в своей новой стране.
Мартиролог
Если бы она знала тогда, что ей предстоит в России! Пережившая своего первого жениха, она переживет смерть своего мужа и смерть четырех сыновей. Вначале – старшего сына Александра, умершего в младенчестве, потом Георгия, скончавшегося от туберкулеза. В 1917 году переживет революцию и отречение от престола сыновей – Николая и Михаила и смерть их обоих – Михаила, расстрелянного в Перми, и последнего русского царя Николая II, расстрелянного в Екатеринбурге. И гибель вместе с ним – ее внука-цесаревича и четырех ее внучек.
Переживет и смерть любимого брата – греческого короля Георга, убитого выстрелом в Фессалониках.
Ей предстоит, увидев конец великой империи, трехсотлетней романовской династии, доживать свой век вдали от России.
Будто предчувствуя, она писала впоследствии своему сыну Георгию: «Это все Божья милость, что будущее сокрыто от нас, и мы не знаем заранее о будущих ужасных несчастьях и испытаниях; тогда мы не смогли бы наслаждаться настоящим, и жизнь была бы лишь длительной пыткой».
Но тогда, в дни помолвки, она так искренне «наслаждалась настоящим», и всем было радостно на нее смотреть. «Счастливая Дагмарина неделя» – назвал поэт Тютчев эти дни.
Императрица Мария Александровна отнеслась к ней сдержанно.
И это отметили все. «Она охлаждала порывы ее любезности, словно подчеркивая измену своему любимцу» (граф С. Шереметев).
И еще. Ей было больно смотреть на невестку – слишком она напоминала ей время ее молодости, время любви. Теперь отношения с мужем стали совсем иными. Пять лет назад она родила ему последнего ребенка. Туберкулез – результат проклятого промозглого петербургского климата – и частые роды разрушили ее.
Но она сохраняла чувство юмора.
По утрам ее Саша по-прежнему приходил к ней выпить ритуальный кофе, поцеловать, спросить о детях и отметить, как она «сегодня прекрасно выглядит». И как-то она не выдержала – зло ответила на очередной (все тот же) комплимент: «Я теперь прекрасна только для анатомического театра – поучительный скелет, покрытый толстым слоем румян и пудры».
Но это было лишь мгновенье. И вновь ее обычные кроткие, всепрощающие глаза глядели на императора…