Убийство на троих

Александрова Наталья Николаевна

– А я ничего не вытерла! – опять вскочила Катька.

– Сиди, до тебя очередь дойдет, – утихомирила ее Ирина. – Дальше что было?

– Да ничего, дверь прикрыла, там замок ригельный, не захлопывается, тихонько спустилась и домой поехала.

– Ну хоть мысли-то какие-нибудь у тебя в голове были?

– Были мысли нехорошие, что кто-то его убил, а на меня запросто подумать могут. Скажут, из ревности. Если раскроется эта история, что мы с ним все по очереди, тогда у всех мотив есть. Поэтому я так и торопилась оттуда ноги унести. Но перед уходом все там осмотрела, документов никаких

не нашла, а нашла вот это. – Жанна протянула Ирине новенькую записную книжку.

– Там, кроме наших номеров, почти и нет ничего. Она на виду лежала, у телефона.

– Так, Катерина, теперь твоя очередь. Хватит реветь. Соберись, рассказывай по порядку.

– Вам хорошо говорить, а мне на улицу страшно выйти, – прорыдала Катя.

Жанна хладнокровно протянула ей кухонное полотенце:

– Тут носовым платком не обойдешься.

Катерина высморкалась в полотенце и начала:

– Распрощались мы с Жанной, я пришла домой и успокоиться не могу. Все перед глазами стоит, как он приходил, как книжки помогал разбирать… Такой славный, вежливый, интеллигентный. Что, думаю, за незадача? И взяли меня сомнения, может, думаю, путаница вышла? Решила я к нему сходить, от меня ведь улица Радлова близко. Думаю, говорить ничего не буду, только в глаза ему посмотрю. Вот и посмотрела. – Катерина опять захлюпала носом и потянулась к полотенцу.

– Ты не отвлекайся, продолжай, а то никогда не закончишь, – посоветовала Жанна.

Катька посмотрела на нее с ненавистью, но продолжила:

– Пока шла, полчаса, верно, прошло, время – к двенадцати, страшно мне стало и неудобно к человеку среди ночи ломиться. А возле самого дома смотрю – Жанкина машина заворачивает. Газанула – и привет. Так что я тебя видела, не отвертишься, – злорадно сообщила Катька.

Жанна махнула рукой и закурила очередную сигарету.

– Поднимаюсь я по лестнице, звонить постеснялась, дверь подергала, а она открыта. Я и вошла. Наверное, думаю, забыл закрыть, когда с Жанной разговаривал. Открыла я дверь…

– И проперла прямо в комнату, – раздраженно закончила Жанна.

– А сама-то, – огрызнулась Катерина, но тут же силы оставили ее, и слезы полились по щекам, как вода из душа. – Как увидела его… ой, девочки, да сначала-то не разглядела, позвала его, потом уже свет включила… Господи помилуй!

– И заорала небось на весь дом?

– Заорала, только шепотом, потом, кажется, свет выключила и побежала. На улице только опомнилась.

– И топала, как слон, вот соседка и заметила.

Катерина опять закрыла лицо руками и затихла.

– Ой, девочки, какие же вы, – упрекнула Ирина, – ну для чего надо было среди ночи. Жанна, ты все же юрист, неужели не сообразила, что дело нечисто?

– Это ты у нас всегда головой думаешь, – вскипела Жанна, – сама как ледышка, вот и муж…

– А ты, значит, не головой думаешь, а другим местом? А на работе тоже так, или на работе все же голова нужна? – Ирина страшно разозлилась – уж не Жанке ее упрекать, сама без мужа, гордиться нечем.

– И не ты ли, страстная натура, его пепельницей приложила?

– Вот-вот, – поддержала Катя с дивана, – ты ведь раньше меня там была.

– Девочки, да вы что, серьезно? – Жанна вытаращила

глаза. – Да сыном клянусь, здоровьем маминым, что, когда пришла, он уже мертвый был! Постой, постой, – повернулась она к Ирине, – а ты откуда знаешь, что его пепельницей убили, ты что, тоже там была?

– Была, – вздохнула Ирина, – думаю, что после Катьки и я там побывала.

– И чего ж ты нам тогда морали читаешь, что мы из-за мужика голову потеряли, – хором закричали Жанна с Катькой, – как будто сама не такая?

– Не такая. – Ирина упрямо наклонила голову.

– А зачем же ты потащилась туда ночью? – добавила Катерина.

– За тобой, – сквозь зубы процедила Ирина, – за тобой, ненормальной идиоткой. И видит Бог, как я об этом жалею.

Она взяла из Жанниной пачки сигарету и закурила, что делала крайне редко. Катерина открыла окно и тоже потянулась за сигаретой. Они покурили молча, посидели, успокаиваясь.

– Ладно, девушки, – первая опомнилась Ирина, – довольно скандалить и обзываться, так мы ничего не добьемся. Давайте примем как гипотезу, что мы никого не убивали, и постараемся разобраться в ситуации. Значит, вы от меня ушли в районе одиннадцати вечера.

– Катерину я довезла за двадцать минут, – подхватила Жанна, – развернулась, подумала немного, сигарету выкурила и решила поехать на улицу Радлова, черт бы побрал их всех и самого Радлова в придачу!

– Оставь в покое Радлова, он ни при чем! – возмутилась Катя. – Он, между прочим, художник был очень хороший.

– Ладно, значит, на машине от твоего дома дотуда минут десять, да пока я собиралась, считай, двадцать минут. Следовательно, в квартиру я вошла без двадцати двенадцать.

– А я туда пришла без одной минуты и видела твою машину, – сообщила Катя. – Пока все сходится, только я не понимаю, зачем тебе, Ирка, весь это хронометраж.

– А вот зачем. Ровно в одиннадцать тридцать, ну, может, плюс-минус три минуты звонит мне молодой приятный женский голос и сообщает, что ты, Катерина, лежишь в невменяемом состоянии в квартире Олега, то бишь Святослава, и зовешь меня из последних сил.

– Так и сказала? – вскинулась Катя.

– Если без шуток, то смысл был такой. – Ирина подробно передала свой разговор с неизвестной женщиной. – И вот я бросила все и полетела спасать Катьку. Успела на последний поезд метро и пришла на улицу Радлова примерно минут двадцать первого, когда вас уже и след простыл.

– Очень интересно… – пробурчала Жанна. – Что еще за баба?

– У него была жена! – встрепенулась Катерина. – Она все про нас узнала и убила его из ревности!

– А подставить решила почему-то только меня, – рассердилась Ирина, – ведь она не знала, что вы еще туда придете.

– Ну может, ты ее больше всех раздражала, – усмехнулась Жанна, – и потом, ходила в ту квартиру из нас только ты, про тебя ей спокойно могли соседи накапать.

– И мой домашний телефон, и фамилию Катьки… Слушайте, а как она догадалась, что я поверю только про Катьку, потому что она вечно вляпывается во всякие истории. Если бы она сказала, что ты, Жанка, дала себя избить и валяешься сейчас в истерике, я бы усомнилась. Попросила бы ту бабу дать тебе трубку – словом, насторожилась бы…