Убийство на верхнем этаже

Роджер Шерингэм сидел на краю стола мистера Морсби и занимал старшего инспектора Скотленд-Ярда легкой и непринужденной беседой. Иногда тот даже мычал что-то в ответ, не отрывая, впрочем, глаз от досье, которое внимательно изучал. Со стороны могло показаться даже, что очень немногому из сказанного удавалось найти дорогу к ушам инспектора.

Вероятно, нечто подобное заподозрил и сам Роджер, поскольку он вдруг хлопнул ладонью о стол.

– Морсби! Вы сказали, что освободитесь к часу. Сейчас уже десять минут второго,

по вашим же рабочим часам. Ваш ленч меня мало тревожит. Я начинаю волноваться за свой.

Старший инспектор вздохнул и захлопнул дело.

– Никаких проблем, мистер Шерингэм. Я просто искал для вас кое-что в том деле о мошенничестве, которым вы интересовались. Я готов.

Он вырвал свое грузное тело из кресла и подошел к двери, возле которой висела его шляпа.

Схватив свои перчатки и шляпу, Роджер поспешно соскочил со стола. Раз или два в месяц он приглашал старшего инспектора на ленч. Сам он называл это «водить дружбу со Скотленд-Ярдом». Скотленд-Ярд называл это «Мистер Шерингэм снова пришел дружиться».

Едва рука старшего инспектора коснулась двери, на его столе пронзительно зазвонил телефон.

– Одну минуту, сэр, – сказал старший инспектор.

– Проклятие! – вырвалось у Роджера.

Морсби снял телефонную трубку и прижал ее к уху. Постояв так, он боком обогнул стол, снова рухнул в кресло и, придвинув блокнот, принялся делать в нем карандашом заметки. Роджер наблюдал за его действиями с явным неодобрением. Ленч задерживался.

– Слушаюсь, сэр, – бодро проговорил наконец Морсби. – Вероятно, стоит захватить с собой сержанта Эффорда, да? Да, сэр, немедленно.

Он положил трубку и тут же поднял ее снова, чтобы набрать местный номер.

– Черт! – прокомментировал Роджер, пытаясь свыкнуться с мыслью, что ленча уже не будет.

Старший инспектор обзвонил еще четырех коллег, сообщив каждому, что ждет его через три минуты у выхода, после чего повернулся к Роджеру.

– Прошу прощения, мистер Шерингэм, – небрежно сказал он, повесив наконец трубку. – Боюсь, о ленче придется забыть. Давайте как-нибудь в другой раз.

– А что случилось?

– Убийство. Жилой квартал на севере Юстона. Погибла пожилая женщина. Я должен быть там немедленно.

– Убийство? – просиял Роджер. – Полагаю, ничего страшного не случится, если я поеду с вами?

Морсби замялся.

– Страшного-то, думаю, ничего, только, боюсь, вам будет неинтересно. Самая обычная кража с убийством и взломом. Без этих надуманных фокусов, про которые пишут в книжках. Найти парня, который это сделал – вопрос исключительно времени. Вам будет скучно.

– Я еду, – твердо сказал Роджер.

– А впрочем, может, вам и впрямь полезно будет увидеть, на что способен старый добрый Скотленд-Ярд, – не без злорадства согласился старший инспектор. – Как раз на таких вот делах мы собаку съели, – добавил он уже в коридоре. – Раскрываем девяносто девять из ста таких случаев. Вы сами удивитесь, как быстро мы с ним управимся.

– Когда за дело берется Скотленд-Ярд, – дипломатично ответил Роджер, – я не удивляюсь ничему.

У выхода их уже

ждали две машины. Сержант Эффорд, обычно работавший с Морсби и беседовавший сейчас с водителем, приветливо кивнул Роджеру. Третьим оказался инспектор Бич, вызванный как эксперт по квартирным кражам. Следом за ними появился дактилоскопист, сержант Эндрюс с чемоданчиком, в котором умещался его нехитрый набор, и не прошло и минуты, как к ним присоединился фотограф, констебль Феррар со своей камерой. Не медля более ни секунды, машины выехали со двора.

Роджер оказался в первой машине рядом с водителем. Морсби, зажатый на заднем сиденье между Бичем и Эффордом, сразу же принялся излагать своим подчиненным то, что успел узнать о деле по телефону от своего начальника. Роджер слушал, перегнувшись через спинку своего сиденья.

Покойную, как уже было известно, звали мисс Барнетт. Пожилая одинокая женщина, живущая в одной из крохотных квартир многоэтажного дома на Плэт-стрит, тихой улочки, примыкающей к Юстон-роуд. С тыла окна дома выходили на колодец двора, куда можно было попасть из улочки, тянувшейся параллельно Плэт-стрит и связанной с ней переулком, под прямым углом пересекавшим обе. Этим утром обитатели соседних квартир заметили веревку, свисающую из окна кухни мисс Барнетт, выходящего во двор. В сочетании с бутылкой молока, до сих пор стоявшей под ее дверью и странными звуками, доносившимися среди ночи, как кто-то тут же вспомнил, из ее квартиры, это выглядело весьма подозрительно. Тем не менее соседи, как истинные лондонцы, терпеть не могли вмешиваться в чужую жизнь и только полчаса назад предприняли первые шаги.

К этому времени женщина, занимавшая соседнюю с мисс Барнетт квартиру на последней этаже, решилась уже постучать в ее дверь. Не дождавшись ответа, она поделилась своими опасениями с уборщицей, а та вызвала констебля. Последний, отлично зная, какие неприятности могут поджидать полицейского, вторгшегося, пусть и с благими намерениями, но без приглашения в жилище англичанина, прежде чем начать действовать, благоразумно вызвал сержанта. Вдвоем они выломали дверь в квартиру мисс Барнетт и нашли хозяйку мертвой на полу спальни, а квартиру в таком состоянии, словно по ней прошлось стадо диких быков: подушки были вспороты, содержимое шкафов вывалено на пол, а вся мебель опрокинута.

– Ага! – многозначительно проговорил инспектор Бич. – А из окна, значит, висела веревка?

Роджер знал, что сейчас инспектор сканирует внушительное содержимое своей памяти на предмет грабителей, которые переворачивают квартиры вверх дном, пользуются для проникновения или бегства из нее веревкой и склонны в критической ситуации к насилию. В свое время обнаружится еще немало мелочей, указывающих на личность взломщика, и для каждой из них память инспектора представит свой список. И, как только одно и то же имя окажется во всех пяти – десяти списках, относящихся к преступлению, оно будет принадлежать убийце. Настолько же просто решаются загадки, с которыми обычно приходится иметь дело Скотленд-Ярду, насколько сложными их делают изобретательные писаки.