Убийство по-римски
Шрифт:
— Не включить ли рабочее освещение, синьор? — спросил один из агентов.
Но острый луч вдруг остановился и четко очертил круг. Аллейн наклонился над доской ограждения.
— Здесь застряло волокно какой-то материи, — сказал он. — Да, пожалуйста, включите свет.
Агент удалился по коридору, его шаги гулко отдавались на каменном полу.
Покинув перила, луч фонарика заплясал по крышке саркофага, подчеркнул выпуклости резных гирлянд, осветил край крышки. Остановился.
— Смотрите.
Вальдарно и двое агентов подошли со своими фонариками. Круг света на краю крышки сделался четче и ярче.
Саркофаг был закрыт неплотно. Из него высовывалось что-то черное, и от черного свисали три шерстяные нити.
— Боже мой! — прошептал квестор.
— Брат Доминик, нам надо снять крышку, — сказал Аллейн.
— Снимайте.
Два агента сдвинули ее набок, наклонили и позволили ей со скрежетом соскользнуть вниз. Край ее ударился о пол с тяжелым и гулким звуком — так закрывается непомерно большая дверь.
Луч остановился на лице Виолетты.
Ее помутневшие невидящие глаза были обращены прямо на них. Язык торчал изо рта, словно она их дразнила.
Фонарик Вальдарно покатился по каменному полу.
Долгое безмолвие нарушил голос — бесстрастный, глубокий, настоятельный.
Брат Доминик молился вслух по усопшей.
Наверху состоялось совещание. Церковь закрыли и железную решетчатую дверь в подземелье заперли в ожидании прибытия Squadra Omicidi [40] . «До чего странно, — подумал Аллейн, — слышать, как знакомые распоряжения отдает кто-то другой на чужом языке».
40
Отряд по расследованию убийств (ит.).
Вальдарно был деловит и немногословен. Вызвали перевозку и врача — насколько мог понять Аллейн, этот врач был эквивалентом патолога из английского министерства внутренних дел. Наблюдение за всеми дорогами Рима было немедленно усилено. Помещение «Тони» предполагалось подвергнуть обыску, а персонал изучить. В квартире Мейлера размещалась засада. Всех, кто общался с Виолеттой, необходимо тщательно допросить.
Аллейн с одобрением выслушал все это и не добавил ни слова.
Наметив план действий, квестор обратил свой обманчиво томный взгляд на Аллейна.
— Вот! — сказал он. — Простите мою торопливость, друг мой. Так у нас заведено. Теперь мы — сотрудники, и вы укажете мне, что делать дальше.
— Отнюдь нет! — Аллейн произнес первую пришедшую ему в голову соответствующую итальянскую фразу. — Ничего подобного. Позвольте перейти на английский язык.
— Пожалуйста, — воскликнул квестор по-английски.
— Думаю, что после того, как вы столь быстро приняли все надлежащие меры, — сказал Аллейн, — нам следует заняться людьми, которые находились поблизости от преступления в то время, когда оно было совершено.
— Пожалуйста. Я собирался это сказать. Итак, — лукаво закончил Вальдарно, — вы ведь сами собираетесь с ними беседовать?
— Совместно с вашими сотрудниками. Или, лучше, распоряжайтесь мной, как сочтете нужным. Что прикажете делать, синьор квестор?
Вальдарно приложил кончики пальцев к губам.
— Во-первых, важно установить все передвижения этого Мейлера, — сказал он. — Я бы попросил, чтобы вы проследили за ними, насколько это возможно. К примеру, когда вы его видели в последний раз?
— Классический вопрос. Когда группа на среднем уровне подходила к железной винтовой лестнице. Мы собирались спуститься в митраистский дом на нижнем уровне, но тут леди Брейсли заявила, что нервничает и хочет вернуться наверх. Она попросила племянника проводить ее, но оказалось, что его с нами нет. Мейлер сказал, что племянник вернулся сфотографировать статую Аполлона и что он приведет его. Леди Брейсли отказалась ждать, и в результате майор Суит проводил ее во внутренний дворик базилики — атриум — и потом присоединился к группе. Когда они ушли, Мейлер удалился по коридору якобы для того, чтобы разыскать Кеннета Дорна. Остальные — Ван дер Вегели, мисс Джейсон, я и Барнаби Грант в качестве экскурсовода — спустились по винтовой лестнице в митрейон. Мы пробыли там минут восемь, прежде чем услышали голос майора Суита — я говорю так, потому что он мог вернуться незамеченным до того, как заговорил. Внизу множество мест в тени. Лишь через пять-шесть минут появился Кеннет Дорн и спросил, где его тетя.
— Стало быть, Мейлер так и не встретил Дорна?
— Очевидно, нет, но есть некоторые данные…
— Ах! Я совсем забыл. Но на первый взгляд, никто не видел Мейлера после того, как он удалился по коридору?
— На первый взгляд — никто.
— Мы должны опросить этих людей.
— Полностью согласен, — сказал Аллейн.
Несколько секунд квестор скорбно глядел на Аллейна.
— Это надо проделать тактично, — сказал он. — Это не простые люди. Могут быть нежелательные последствия. Все, кроме двух, британские подданные, — прибавил он.
Аллейн промолчал.
— Вообще-то мне кажется, мой суперинтендант, — сказал Вальдарно, — что у вас больше нет оснований оставаться инкогнито.
— Я об этом не думал, но… да, полагаю, вы правы.
Подошел один из агентов.
— Squadra Omicidi, синьор квестор, машина, вице-квестор и врач.
— Очень хорошо. Ведите их.
Когда агент ушел, Вальдарно объяснил:
— Я, конечно, послал за офицером, который в обычных обстоятельствах вел бы расследование. Это вице-квестор Бергарми. Мне не подобает заниматься делами моего подчиненного. Но ввиду чрезвычайных обстоятельств и возможности международных осложнений я никоим образом не отстраняюсь от дела. А кроме того, — прибавил он в неожиданном порыве откровенности, — я получаю от него огромное удовольствие.
Аллейн не испытал радости при виде задушенной женщины. Тем не менее он сказал что-то неопределенное о том, что оперативная работа — лучшее противоядие от кабинетной. Вальдарно развил свою мысль:
— Я предлагаю устроить дело так, а вы мне скажете, прав я или нет. Надо пригласить всех этих людей в квестуру, где их примут с ceremoniale [41] . Ни намека на принуждение — наоборот, стакан вина. Я представлю вас в вашем профессиональном качестве. Я объясню кое-что, не слишком многое. Я попрошу их о помощи и перепоручу вам.
41
Должным этикетом (ит.).