Убийство по Шекспиру (Коварство без любви)
Шрифт:
– Не совсем так... – замялась Нонна. – В общем, двое актеров погибли на спектакле. Ушаков Виталий и Ушакова Елена.
– Что вы говорите! – схватилась Яна за щеку ладонью и довольно правдиво изобразила на лице потрясение. – А я не догадалась... когда смотрела.
– Мы тоже не сразу догадались, – чуть не прослезилась Нонна.
– Значит, я никогда их больше не увижу? А я их обожала. Теперь они останутся только в памяти?
– Память, к сожалению, стирается временем... и ничего не остается.
Нонна странно замерла, глядя в одну точку, забыв о Яне. Девушка
– Смотрите, это же ваш артист идет.
– В этом районе много живет... – и Нонна осеклась, так как увидела Юлиана Швеца. Схватив девушку за пальто, скороговоркой попросила: – Яна, станьте сюда, загородите меня, пожалуйста...
Девушка послушно встала со скамейки и закрыла собой Башмакову. Юлиан прошел скорым шагом метрах в двадцати от них, не глядя по сторонам. Скрылся. Нонна перевела дух, а после вспомнила о Яне:
– Извините, я не хотела с ним встречаться.
– Не извиняйтесь, я сама не люблю встречаться с теми, кого терпеть не могу, – с пониманием сказала Яна.
– Что вы, – смутило Нонну разоблачение, – я совсем не в том смысле... у нас со Швецом хорошие отношения... просто я в таком состоянии после всего... коллег не хочется видеть...
– Вы думаете, что это артисты сделали? Ну да, кому же еще... А знаете, игра вашего Швеца не производит на меня впечатления, он вечно кислый и... неестественный.
– Он мало кому нравится, – недобро проговорила Нонна, глядя на общежитие. Нечаянно у нее вырвалось: – Но почему он вышел оттуда?
– В гости ходил... – предположила Яна.
– Да... в гости... наверное. Из наших там живет только... Анна. Интересно. Извините, нам пора домой.
Нонна позвала ребенка и ушла. Яна вернулась в машину.
Кудряшка, или Катерина Кандыкова, быстро сбежала по лестнице к Степе. Заговорила она шепотом, поминутно оглядываясь, хотя в подъезде, кроме них, никого не было, двери на площадке плотно закрыты.
– Я не хотела говорить... при муже и этой... Вот уж поистине Сукина! Прикиньте, постоянно моего мужа втравливает, ну постоянно! Я ему: «Хватит, и так тебя в черном теле держат. Роли, которые должен играть ты, получает Подсолнух». А все почему? Потому что мой Женя посмел выступить против Юлика и Эпохи. Подсолнух никто по сравнению с моим Женей! Мужа пока не выгоняют, он же заслуженный артист, но ходу не дают. Прикиньте, у него аритмия, стенокардия... («Немудрено, – подумал Степа, – при такой комплекции на диете сидеть надо, авось аритмия пройдет».) У него сердечная недостаточность, на таблетках и каплях живет! Иногда совсем плохой. А Сукина его втягивает! Письмо надумала президенту писать!
– Катерина! – раздался сверху мощный глас Кандыкова.
– Сейчас! – крикнула ему Кудряшка и затрещала еще быстрее. – Вы спросите Сукину, что она у реквизиторского стола делала?
– А когда она подходила к столу?
– Во втором акте. Прикиньте, чего она приперлась на спектакль? Пришла смотреть – смотри. Так нет, весь второй акт за кулисами вертелась. На цыпочках она ходит! Да как слон тупотит!
– Она не ладила с Ушаковыми?
– Вы лучше спросите, с кем она вообще ладит!
– Катерина, ты где застряла? – более грозно прозвучал глас.
– Да иду! – бросила вверх Кудряшка, а шепотом доложила: – Не так давно Люську Сукину Ушаков ударил при всех. За сплетни. Эта «умная» написала в театр, где раньше работали Ушаковы, с целью все выведать о них, как там вели себя, почему ушли. Прикиньте, столько лет прошло, а она вызнавала! Да это же шпионка Эпохи и Юлика! На всех досье собирает. И денег не жалеет! Ее и Ленку на сокращение выставили недавно, она на любую подлость пойдет, чтоб выслужиться и остаться в театре. Ленка Ушакова с ней вообще не разговаривала, презирала ее. Мой Женя член художественного совета, он отстоял бы Лену, тогда уволили бы Сукину. Мой Женя всегда отстаивает актеров, за это и в немилости. Прикиньте, что получается: если уничтожить Ленку, заодно и Витальке отомстить, то... сами понимаете.
– Я подумал, что Люся терпеть не может Подсолнуха. А он ее?
– Ой! – махнула рукой Катерина. – Что он хорош, что Люська. В нашем театре никому верить нельзя. Люська Подсолнуха не любит по той причине, что ставку рубил ей на художественном совете. Она постоянно подает на повышение разряда. А за что повышать? Ролей не играет, если играет, то так, что всех воротит от такой игры. Она же фальшивая и в жизни и на сцене. Вот и мстит Подсолнуху. Нет, – и Кудряшка приложила ладонь к выступающей вперед груди, – я не защищаю Сеньку, ни боже мой! И он мог ядом напоить Ушаковых, но и Люська могла. Да! И еще у стола вертелся Лопаткин...
– А это кто такой?
– Катерина, где ты ходишь! – уже не на шутку рассердился Кандыков.
– Лопаткин актер, – поднимаясь по ступенькам, доложила Кудряшка, – но подрабатывает рабочим сцены, декорации монтирует. Он за Ленкой бегал, влюблен был в нее. Я же постоянно на сцене, вызываю актеров на выход по трансляции, слежу, чтобы вовремя поменяли декорации, ну и вижу всех... Да, и во втором акте к столу подходил Башмаков. Все, извините, я побежала...
– Ну вот, – сказал себе Степа, выйдя на улицу, – пошла путаница.
В машине, просмотрев список, Заречный нашел адрес Башмаковых, отправился к ним. Его ждало разочарование.
– Да она домой пошла! – сообщила Яна, узнав, что Башмаковых нет дома. – Враки. В глазок посмотрела на тебя и решила не открывать дверь.
– Откуда ты знаешь, что она дома? – удивился Степа.
– Я с ней болтала вон там, на скамейке. Хотела помочь тебе, выведать что-нибудь интересное. Льстила ей безбожно, но она не кололась.
– Янка, я тебя прошу, не лезь в мою работу.