Убийство под аккомпанемент
Шрифт:
— Откуда вы знаете?
— Одна птичка насвистела, — пояснил Фокс. — Они условились о встрече по телефону.
— А если так, что вы сделаете?
— Арестуем Морено, мистер Батгейт, за приобретение и распространение наркотиков.
— Фокс думает, — сказал Аллейн, — против него можно выдвинуть обвинение, опираясь на показания покупателей.
— Когда он будет
— Он жаждет быть в центре внимания, — неожиданно сказал Аллейн.
— И что с того? — поинтересовался Найджел.
— Ничего. Не знаю. На этом он может сломаться. Приехали.
В похожем на туннель коридоре, который вел к квартире Морри, было довольно темно. И пусто, только черная фигура полицейского в штатском, дежурившего в дальнем конце, маячила на фоне тусклого окна.
Беззвучно ступая по толстому ковру, они подошли к нему. Дернув головой на дверь, он пробормотал фразу, закончившуюся словами «между молотом и наковальней».
— Хорошо, — кивнул Аллейн.
Полицейский потихоньку открыл дверь в квартиру Морри.
Стараясь не шуметь, они вошли в прихожую, где застали второго полицейского, прижавшего к стене блокнот и занесшего над ним карандаш. Четверым молчащим мужчинам пришлось стоять почти вплотную в тесной прихожей.
В гостиной за ней Цезарь Бонн ссорился с Морри Морено.
— Огласка! — говорил Бонн. — А как же наша репутация! Нет, нет! Извини. От всего сердца сожалею. Как и для тебя, для меня это катастрофа.
— Послушай, Цезарь, ты кругом ошибаешься. Моя публика меня не оставит. Они хотят меня видеть. — Голос резко взмыл. — Они… меня любят! — крикнул Морри и добавил после паузы: — Любят, чертова ты свинья.
— Мне надо идти.
— Тогда иди. Ты еще увидишь. Я позвоню Кармарелли. Кармарелли годами меня добивался. Или в «Лотосовое дерево». За меня драка начнется. И твоя драгоценная клиентура уйдет со мной. Мой оркестр всем нужен. Я позвоню Штейну. В городе нет ни одного ресторатора…
— Минутку. — Цезарь был уже у самой двери. — Пожалуй, надо тебя предупредить… ну, чтобы избавить от
Послышался скулеж фальцетом, который прервал голос Цезаря:
— Поверь мне, я тебя предупредил только по доброте душевной. В конце концов, мы старые друзья. Послушайся моего совета. Уйди на покой. Ты ведь, без сомнения, можешь себе это позволить.
Он издал нервный смешок. Морри что-то зашептал. Очевидно, они стояли рядышком по ту сторону двери.
— Нет, нет! — сказал Цезарь громко. — Тут я ничего поделать не могу. Ничего! Ничего!
— Я тебя прикончу! — заорал вдруг Морри, и по блокноту полицейского в штатском заплясал карандаш.
— Ты самого себя прикончил, — нервно лопотал в ответ Цезарь. — Ты молчать будешь! Понял меня? Молчать как рыба! Для тебя больше света рампы не будет. Тебе конец. Убери от меня руки!!!
Послышались звуки борьбы и сдавленное восклицание. Что-то тяжело ударилось о дверь и соскользнуло вниз по ее поверхности.
— Все, тебе конец! — задыхаясь, произнес Цезарь, голос у него был одновременно шокированный и победный. А потом вдруг, после короткой паузы, он продолжил раздумчиво: — Нет, правда, ты слишком глуп. С меня хватит, я сообщу о тебе в полицию. Будет тебе дурацкое выступление, но только в суде. Все немного посмеются и забудут про тебя. Тебя отправят на виселицу или, возможно, в клинику. Если будешь примерно себя вести, через год-другой тебе позволят дирижировать тамошним оркестриком.
— Давай! Да донеси же! Донеси! — Морри за дверью поднялся на ноги. Его голос опять сорвался на фальцет: — Но рассказывать-то буду я. Я! Если я сяду, то сотру ухмылочки со всех ваших лиц. Ты еще главного не знаешь. Только попробуй меня подставить. Это мне-то конец?! Да я только начал. Вы все услышите, как я раскроил сердце проклятому даго!
— Вот оно, — сказал Аллейн и толкнул дверь.