Убийство в городе
Шрифт:
Мэр извинился, закрыл плотно дверь с обратной стороны и отвел странного мужчину в сторону.
– Ты что, вообще уже рамсы попутал? – прошипел мэр почти в ухо странному мужчине.
– Но я не мог предположить, что этим закончится, – протараторил странный мужчина.
– Короче, купишь самый большой венок, понял, подпишешь от мэрии, – приказным тоном произнес мэр.
Странный мужчина, молча, кивал головой, постоянно соглашаясь с мэром.
– Ну ты вообще, наглец, как ты мог сюда заявиться? – удивился Семен Семенович.
– Врага нужно всегда иметь при себе рядом, чтобы он ничего
Семен Семенович пересчитал деньги в портмоне, подумал, не много ли он дал на венок Артему. Затем быстро захлопнул его и сунул в потайной карман.
Нужно сказать, что Семен Семенович не то, чтобы недолюбливал Белоконя Артема. Он к нему относился никак. Вот так бывает, что есть человек, и вроде бы его нет. Мэр даже не обижался на него, когда он стал издавать про него и его семью интимные опусы с карикатурами на жену и детей. Создав ради этого новую газету – кляузу, не жалея на нее денег. Именно эта газета Артема Сергееевича и сгубила.
Он открыл свое собственное издательство и раздавал бесплатно пасквили, фельетоны, грязные статейки, копаясь в белье нынешнего мэра. Он чернил мэра на страницах собственной газеты под названием «Михайловский Гудок!».
Да не было бы обидно, если бы он чернил только самого мэра, но он порнографически изобразил на страницах газеты голыми всю его семью. Это был перебор! Людям, конечно, не очень приятно было видеть опущенного мэра.
Белоконь оказался глупцом. Он забыл про русский менталитет. Забыл, что они всегда с теми, кого обижают. Артем этим самым разогнал на последней дистанции девяносто процентов своих избирателей. А наш добрый и справедливый народ стеной стал на сторону обиженного и оскорбленного действующего мэра. Это была стратегическая ошибка Артема Белоконя. Если бы ни этот промах, он мог выборы легко выиграть.
Но когда вкусишь сладость власти, то у тебя от удовольствия закрываются глаза, и ты уже ничего не видишь, и не замечаешь, что тебя несет в другую сторону. Ты из пчелы превращаешься в муху. Власть – это такая бацилла, от которой нет прививки. И человек становится животным.
Он начинает «мычать» на дебатах, «кукарекать» в избирательных участках, и «гавкать» в роликах, которые крутят по телевизору каждые пять минут. От человека ничего не остается. Он превращается в кандидата.
Кандидат точно не думает о своих избирателях, кандидат думает о своем «Эго»: «Эгоистично – государственно – общественно – личном», которое состоит из него одного.
Тщеславие, – страшнейший грех. Ты в каждом эпизоде жизни думаешь только о себе. И живешь в мечтах. Это как бы во сне. То есть, тебя уже нет. Может быть, туда, одержимые властью, кандидаты, еще пустят свою семью, но только в мечтах.
В реальной жизни, они уверенны, что семьи у них нет. Когда человек вкушает власть, он о семье точно не думает. Он ее не видит. Скорее всего, не хочет видеть. А зачем? На работе ему все заглядывают в глазки, унижаются, подают чай. А дома ты просто, – Сеня: «Падай, принеси, отвали и как я тебя ненавижу!». Вот все что он слышит. Конечно, ему не хочется домой. И в кабинете долго не посидишь, в чем-нибудь заподозрят.
Вот
– Таня, – говорил он жене, ты должна сказать следователю, что я ужинал с тобой.
– Сеня, зачем я должна врать? – удивленно спрашивала жена, которая не отличалась умом. Хотя об этом не догадывалась. Она была типичная домохозяйка, у которой единственным средством образования были телепередачи и сериалы.
– Понимаешь, я, как всегда, засиделся допоздна на работе, за протоколами. А в девятнадцать ноль- ноль Белоконя убили. И меня теперь хотят обвинить в убийстве.
– Семен, я не буду врать. Там же нужно клясться на присяге, – плаксиво отвечала Таня, – или подписаться на ней.
– На какой присяге нужно подписаться? Ты что несешь?
– Ну не знаю, как там нужно. По телевизору показывали, что в суде клянутся нести ответственность. А я безответственная, ты всегда мне это говорил, – пыталась защититься Таня.
Семен Семенович махнул рукой, сплюнул и даже замахнулся на Таню. Он продолжал доказывать, что на свободе ей пригодится больше, чем в тюрьме. Он напомнил жене, что у них маленькие дети, которых очень трудно поднимать одной. Он сумел убедить жену дать ложные показания. Ложь во благо. Но Таня была послушным гражданином нашей страны и не знала, как же все-таки поступить.
Но решение пришло само собой. В дверь настойчиво постучали, и Таня увидела в черном платке Машу, свою школьную закадычную подругу. Маша заплаканная бросилась к ней на грудь и упросила ее рассказать всю правду о Семене.
– Помоги мне найти убийцу, я тебя очень прошу, – причитала Маша. – Ты же моя самая близкая подруга. Расскажи следователю всю правду.
– Ну как я могу, Маша, ведь у меня двое детей. Ты хочешь оставить их сиротами?
– Значит, мои трое сиротами могут быть, притом настоящими сиротами. А твои, – отца из тюрьмы дождаться не могут? Я хочу, чтобы нашли убийцу моего мужа. Больше я ничего не хочу. Мне нужно знать правду.
Две подруги рыдали в голос и не знали, что в этой ситуации делать. Они вспомнили тот выпускной вечер, когда молоденькими девчонками в воздушных вечерних платьях и красивых прическах соблазняли своих кавалеров, которые были не совсем трезвыми. И вот Артем Белоконь красавец и ловелас танцевал то с одной, то с другой девушкой и выбрал все – таки, – Машу. Внезапно выключили свет во всей школе. Чьи-то дурацкие шутки.
Артем взял Машу за руку и уверенно потащил на второй этаж. Он завел ее в пустой класс, целовал так страстно, что запутался в огромных юбках креолина и никак не мог справиться с этой неживой материей, а ему хотелось пробраться к юному телу, бархатной коже и упругой груди. Маша так разгорячилась от его прикосновений, что помогла ему сама найти на спине замок. Наконец-то платье соскользнуло вниз, и Маша осталась в одних чулочках и лифчике.
В этот момент с шумом открылась дверь, и яркий свет фонарика прошмыгнул по окнам, стенам, партам. Артем и Маша успели спрятаться за последним столом.