Убийство в Леттер-Энде. Приют пилигрима (сборник)
Шрифт:
Лоис начала показывать ему, что не будет против его ухаживаний. Будь это и все, то ничего особенного. В словесной пикировке Энтони мог держаться с ней на равных. Но с каждой минутой он ощущал в этой сцене что-то подспудное. Какой-то ток под опасно сильным напряжением, готовый заискрить.
Он начал искренне жалеть, что не остался дома. А потом Лоис внезапно изменила тон. Из него исчезла беспечность. Она сказала доверительным, искренним голосом:
– Энтони, я здесь смертельно скучаю.
Он с облегчением улыбнулся:
– Что я должен
Теперь нахмурилась она:
– Я не могу жить здесь. Глупо было пытаться.
– Да ведь ты только начинаешь, – заметил Энтони. – Недели две назад ты только и говорила о том, что собираешься сделать.
Лоис сказала странно унылым тоном:
– Утрачено главное. Я не могу жить в деревне. Сниму квартиру в городе.
– Не думаю, что ты сможешь склонить Джимми жить там.
– Смогла бы, если бы постаралась, но стараться не стану.
Энтони проницательно посмотрел на нее. Такой Лоис он еще не знал. Она казалась подавленной и смотрела мимо него с каким-то заставшим выражением, ее зрачки сузились от света. Он небрежно произнес:
– Какой смысл ты вкладываешь в эти слова? Или не вкладываешь никакого?
Она негромко и упрямо ответила:
– Вкладываю. Думаю, ты понимаешь, что это за смысл.
– Надеюсь, что нет.
– Не надейся. Я не хочу и дальше жить так.
Энтони продолжал небрежным тоном:
– Потому что вы с Джимми поссорились?
– Нет, – Лоис сделала эффектную паузу, а потом добавила внезапно потеплевшим голосом: – Энтони, неужели ты не понимаешь, что жить и дальше так я не могу?
– Честно говоря, не понимаю.
– Не понимаешь? Так постарайся! Постарайся, прошу тебя. Два года назад я была дурой. Вот – говорю это сама. Если бы знать, что этот вопрос с Даблдеями не будет рассматриваться в суде… Знаешь, я не могу жить без денег – бессмысленно делать вид, будто это не так. В этом отношении я всегда была совершенно честной, правда?
– Совершенно.
– Я не могу жить без денег и не могу жить без людей. Мне нужно вернуться в город.
Энтони серьезно заговорил:
– Лоис, по-моему, ты ведешь себя глупо. Чего ради ты устраивала все эти перемены, если не собираешься жить здесь? Освобождаешь комнаты в доме, нанимаешь новый штат прислуги. Собираешься принимать гостей, приглашать людей сюда. Джимми не станет тебе препятствовать – он любит большое общество.
Она рассмеялась:
– Нет, препятствовать мне Джимми не станет.
Энтони не ожидал ее смеха, но невольно тоже засмеялся.
– Хорошо, тогда чего ты хочешь?
Лоис повернула голову и, улыбаясь, посмотрела мимо него.
– Скажу. Или, может, сам догадаешься. А когда я чего-то хочу, то обычно добиваюсь этого.
– Вот как?
Их взгляды встретились. Ее глаза искрились. Ток снова стал опасным. Она опять засмеялась:
– Я сниму квартиру в городе. Ты станешь навещать меня там, так ведь? По выходным можно будет устраивать здесь вечеринки, чтобы заставлять слуг пошевеливаться и давать деревне пищу для сплетен.
– Звучит замечательно. А теперь, может, вернемся в дом?
– И присоединимся к поющим? – Лоис понизила голос. – Боишься оставаться со мной наедине, дорогой?
Энтони нахмурился:
– Послушай, Лоис…
– Что, святой Антоний?
Его взгляд из-под нахмуренных бровей стал холодным.
– Надеюсь, ты понимаешь, что за игру ведешь.
– А ты?
– О, конечно. Ты поссорилась с Джимми и хочешь вызвать у него раздражение, флиртуя со мной. Говорю совершенно серьезно и откровенно, что у тебя ничего не выйдет и тебе следует быть осторожнее. Я не позволю использовать себя для того, чтобы раздражать Джимми!
Лоис посмотрела на него с соблазнительной улыбкой.
– Из тебя вышел бы очень симпатичный священник. Не подумывал о том, чтобы принять духовный сан?
– Лоис, послушай! Ты скучаешь. Ты сердита на Джимми…
– А ты кружишь мне голову. Продолжай, дорогой! Это так волнующе!
– Да, продолжаю. Я сказал, что тебе следует быть осторожнее, прислушайся же к моему совету. Я уже видел Джимми в раздражении – не часто, раза три-четыре. Так вот, тут неизвестно, чего от него можно ждать. Как-то он не поладил с отцом – мне об этом рассказывала Марсия, – тогда ему было около двадцати. Так он ушел из дома и пропал. Около года не знали, жив он или нет. Потом он вернулся – с самым приветливым видом, как ни в чем не бывало. Однако никогда не рассказывал, где был и что делал. Это Джимми в совершенно ином свете, правда?
– О да, очень интригующе. Хочешь предупредить меня, что Джимми исчезнет из моей жизни, если я погуляю с тобой полчаса в саду при дневном свете? Знаешь, кажется, я смогу это пережить.
Энтони посмотрел на нее с мрачной суровостью.
– Я пытаюсь тебя предостеречь. Ты постоянно добиваешься, чего хочешь. Уезжают девочки, уезжает Минни. Все мы разъедемся по своим делам, и дом станет всецело твоим. Ладно – ты этого хочешь. Но Джимми это не нравится. Он семейный человек и не видит никаких причин, мешающих семье по-прежнему вести родовую жизнь в Леттер-Энде. Это вовсе не современно – родственники так больше не живут. Так вот, обходись с ним помягче, пока все меняешь. Большинство людей не любит перемены. Джимми ненавидит их. Он вознес тебя на высоченный пьедестал. Сейчас не время его раскачивать: падать будет очень далеко.
Энтони было безразлично, разозлится Лоис или нет. Она не выказывала гнева, но стояла там, подняв лицо к его лицу и неотрывно глядя на него веселыми глазами.
– Ты говоришь, я добиваюсь, чего хочу. Я сказала тебе, что обычно так и бывает.
– Избавляешься от нас, так?
– Думаешь, я хочу избавиться от тебя?
На последнем слове было сделано отчетливое ударение. Лоис шагнула вперед и оказалась очень близко к нему. Не настолько, чтобы коснуться, но создалось ощущение касания – очень беспокойное ощущение.