Убийство в Леттер-Энде. Приют пилигрима (сборник)
Шрифт:
– Энтони?
– Да. В чем дело?
– Кое-что стряслось.
– Что же?
Джулия продолжала по-французски – этот язык она учила в классной комнате под руководством мисс Смизерс. И английское произношение французских слов делало то, что она говорила, еще более невероятным.
– Нечто ужасное, Энтони. Лоис – она мертва.
Он издал какое-то нечленораздельное восклицание.
– От чего она умерла?
– Не знаю. От чего-то в кофе.
– Джулия!
Энтони услышал ее прерывистый вдох.
– Здесь были полицейские. Утром они вернутся.
– Когда это произошло?
– После ужина – как
– Конечно.
– Рано?
– Часам к восьми.
– Приезжай к половине восьмого. Я встречу тебя у первого указателя расстояния перед деревней. Хочу поговорить с тобой.
Их соединило что-то вроде туго натянутой струны. Он сказал: «Ладно», в трубке раздался щелчок, и их разделили тридцать миль.
Энтони тоже положил трубку и почувствовал, что рука онемела от того, как сильно он ее сжимал.
Глава 17
Джулия стояла возле указателя, велосипед был прислонен к изгороди за ее спиной. Когда Энтони подъехал, она подошла к машине.
– Давай уедем отсюда. Сверни на дорогу в деревню. Я взяла велосипед Элли, от тебя не отстану.
Автомобиль заполнял дорогу почти целиком. Но это не имело значения, ведь дорогой почти не пользовались. Джулия влезла в машину, забилась в угол и без всяких предисловий сказала:
– Полагают, что это убийство.
– Почему?
– По всему, – ответила она. – Лучше будет, если я расскажу тебе по порядку.
– Да.
Джулия снова сделала прерывистый вдох. Ее волосы слегка повлажнели от утренней сырости, лицо было бледным, застывшим, голос – тихим и твердым.
– Эти два дня – после твоего отъезда – были ужасными. Видимо, произошла какая-то ужасная ссора. Думаю, ты знаешь, в чем дело. Джимми ничего не говорит. Почти весь первый день его не было дома. Лоис оставалась в своей комнате до обеда, потом спустилась. Джимми не было. За ужином они не разговаривали, поев, он вышел и заперся в кабинете.
– А что там с кофе?
– Джимми пришел за ним в гостиную, выпил залпом, будто лекарство, и ушел. На другой день – вчера – то же самое. Лоис завтракала в своей комнате. Джимми ушел и вернулся уже под вечер. Выглядел он ужасно. Всем – всем — в доме было ясно, что произошла какая-то страшная ссора. Ужин прошел отвратительно. Элли и я вымыли посуду – у Минни был такой скверный вид, что мы отправили ее к себе. Я понесла поднос с кофе в гостиную. Мэнни положила по щепотке ванили в каждую чашку – у меня на глазах. Сахар и коньяк лежали на подносе. Я внесла его в гостиную и поставила на стол. Там никого не оказалось. Я вышла на террасу посмотреть, там ли Лоис, но ее не было, тогда я пошла к кабинету и крикнула Джимми через окно, что кофе в гостиной. Обратно я не спешила. Все было очень скверно. – Джулия сделала паузу и сжалась, чтобы не дрожать от холода. На ней было теплое бобриковое пальто, но ее ничто не могло согреть. Холод шел изнутри.
– Продолжай, – сказал Энтони.
– Да, конечно. Вскоре я подошла к окну гостиной и заглянула внутрь. Все были там. Джимми сидел в своем кресле, чашка кофе стояла на столе перед ним. Он взял ее и, как всегда, выпил залпом. Лоис шла к своему обычному месту возле окна, держа чашку в руке. Минни стояла у камина. Элли – у окна. Я не хотела входить. Сказала Элли: «Дорогая, ложись спать пораньше. Я пойду, прогуляюсь». Через сад я вышла в поля. Вечер был замечательный, и мне не хотелось возвращаться. Не знаю, изменилось бы что-нибудь, если бы я вернулась. – Она снова вздрогнула.
– Продолжай, Джулия.
Джулия не сводила взгляда с его лица.
– Вернулась я в десять часов. Дверь из гостиной на террасу оказалась открыта. Я вошла в нее. Там никого не было, кроме Лоис, и я подумала, что она спит. Мне не хотелось будить ее, поэтому я решила выйти и повернулась к боковой двери. А потом я засомневалась, спит ли она. Лоис сползла в кресле и выглядела как-то неладно. Я подошла и обратилась к ней, но она не проснулась. Тогда я коснулась ее, и она сползла на пол. Я вышла и позвала Джимми. Лоис была еще жива, но мы не могли разбудить ее. Я пыталась связаться по телефону с доктором Грейнджем, но его вызвали к больному ребенку. Потом я попыталась вызвать кого-нибудь из Крэмптона. В больнице шел концерт, и мне пришлось поговорить с тремя сотрудниками, пока трубку не взял доктор Хетуэй. Он велел дать Лоис крепкого кофе и заставить ее ходить. Кофе мы в нее влили, но ходить она никак не могла. Умерла она после того, как Хетуэй приехал.
Дрожь, которую сдерживала Джулия, сотрясла ее от головы до ног.
Энтони положил руку ей на колено.
– Не надо, дорогая моя…
Джулия взяла его за руку. Ее ладонь была холодной как лед. Она продолжила:
– Он велел позвонить в полицию и ничего не трогать. Звонить пришлось мне – Джимми сидел, обхватив голову руками. И тут эта мерзкая Глэдис Марш закатила истерику – чтобы таким образом привлечь к себе внимание. Мы с Мэнни попытались унять ее, и тут из гостиной вышел доктор Хетуэй. Он добросовестный человек и хорошо знает свое дело, но очень уж подозрительный. Глэдис вывела его из себя. Она вопила: «Вы хотите заткнуть мне рот, но вам не удастся! Убийство – вот что это такое – убийство! И вам не скрыть этого!» Так вот, Хетуэй тут же взялся за нее. Велел ей взять себя в руки и, если что-то знает, рассказать.
Энтони почувствовал, как дрожит ее рука. Теперь Джулия на него не смотрела. Она убрала ладонь. Он резко спросил:
– Что она рассказала?
– Ничего хуже этого и представить нельзя. Энтони, в ту ночь она подслушивала под твоей дверью! Я говорила тебе, что она любит подслушивать. Глэдис сказала, что Лоис была в твоей комнате и Джимми застал ее там. И что произошла ужасная ссора.
Лицо Энтони стало холодным, как северо-восточный ветер.
– Это не так. Лоис вошла через чулан Марсии. Само собой, я ее не ждал. Джимми, видимо, следил за ней. Ссоры никакой не было. Он велел ей возвращаться в свою комнату – и ничего больше ей не говорил. Со мной ссоры не было. Джимми сказал, что это не моя вина, а я сказал, что уеду и больше не буду появляться в доме.
Джулия сжала свои холодные руки.
– Глэдис говорит, что Лоис называла тебя Иосифом, а ты ее женой Потифара, и что Джимми повторял: «Я слышал, что она сказала».
– В основном верно. Это и все?
– Нет. Глэдис выложила все – что Лоис говорила, будто кто-то пытается ее отравить, что у нее были приступы рвоты, и закончила вот чем: «Они это сделали – кто-то из них! Отравили ее – вот что было на уме у них всех! И они теперь пытаются заткнуть мне рот! Но если в Англии существует какой-то закон, у них ничего не выйдет!» И все в таком духе.