Убийство в отеле «Киннен»
Шрифт:
– Взгляните сюда, на самой последней странице, очень мелким шрифтом объявление о завтрашней казни Дженетри Кемптин, дальней родственницы Кемптинов, за убийство ее хозяина виконта Брезе.
– У вас десять секунд, - сказала Уайт.
Адамат перешел ко второй газете.
– Четыре дня назад в «Адроанском вестнике», который не принадлежит ни одному из союзников Кемптинов, виконт Брезе объявил о своем намерении поддержать в Палате Пэров предложение Рикарда Тумблара о легализации профсоюзов. Это, - Адамат хлопнул по газете тыльной стороной кисти, - не может быть совпадением!
– Ваше время вышло.
– Уайт со щелчком закрыла часы.
– Если семейство Кемптинов готово приказать собственной кузине хладнокровно убить виконта, то они вполне могли нанять порохового мага, чтобы подставить конкурента. Они пойдут на все, чтобы защитить свои интересы, и Королевский совет должен обратить на это внимание!
– Адамат услышал отчаяние в собственном голосе.
Глаза Уайт оставались холодными, она не выглядела убежденной.
Медленно, словно с огромным сожалением, она забрала у него газету и просмотрела статью о намерениях виконта Брезе.
– Зачем дальней родственнице Кемптинов совершать преступление, за которое ее отправят на гильотину?
– спросила она.
– Ее казнят только завтра, - ответил Адамат.
– Пойдемте спросим.
Уайт отдала газету.
– Верните кодекс в Общественные архивы.
– Конечно.
– Вы меня заинтриговали, Адамат. Будем надеяться, не зря.
– Мне больше нечего сказать полиции.
Дженетри Кемптин была крепкой женщиной лет двадцати пяти. Круглолицая, с толстыми, сильными руками, по-прежнему одетая в перепачканную форму прислуги семьи Брезе. Ее камера в Вороненой башне была крошечной, чуть просторнее уборной. Адамату с Уайт пришлось остаться в коридоре и разговаривать через решетку.
– Я думаю, что есть, - тихо сказал Адамат.
Дженетри сидела боком к ним на грязной соломе, уставившись в стену перед собой. Ее лицо и руки покрывали синяки, вероятно, после «допроса» лейтенанта Дорри.
– Нет.
– Мы можем вам помочь, - добавил Адамат.
– С вашего позволения, - сказала она, - я приму приговор с достоинством.
В ее глазах не было ни надежды, ни заинтересованности в разговоре, ни мольбы отменить казнь. Адамат понял, что эта женщина уже считает себя мертвой. Он прислонился спиной к стене тюремного коридора и опустился на грязный пол. Что ему делать? Открыть камеру и бить заключенную, пока не признается? В чем? В убийстве Брезе? Так она уже призналась.
– Странно, что казнь назначили так скоро, - сказал он.
– Обычно даже после вынесения приговора осужденный месяцами сидит в тюрьме. Прошло сколько, всего три дня, как вы забили виконта до смерти?
– Он был мерзавцем и получил по заслугам.
– Возможно, так и есть, - согласился Адамат.
– Но даже аристократы часто неделями ждут суда, а потом еще неделями - вынесения приговора. У вас действительно влиятельные друзья, раз все прошло так быстро.
Он посмотрел на Уайт, которая стояла у противоположной стены, глядя на Дженетри через решетку. Не сказать, что у нее много терпения.
Дженетри напряглась.
– Нет у меня никаких друзей. Если бы были, разве я завтра отправилась бы на гильотину?
– Тогда семья.
– Моей семье нет до меня дела.
Адамат поднял голову к тюремному потолку. Огромные черные плиты давили на любого, кому не повезло оказаться в нижних камерах. Скорая казнь Дженетри была, несомненно, своего рода подарком - ей не придется гнить в тюрьме, хотя на самом деле семейству Кемптинов удобнее избавиться от нее как можно скорее.
– Знаете ли, я полицейский, - произнес Адамат.
– Да, вы сказали, когда пришли.
Адамат поднялся на ноги.
– У меня есть влиятельные друзья, - солгал он.
– Ваш случай меня заинтриговал. Мне кажется, можно отсрочить вашу казнь как минимум на полгода.
В камере раздался шорох. Дженетри подошла к решетке.
– Нет.
– Она прижалась лицом к прутьям.
– Я не могу так жить. Пожалуйста, не делайте этого.
– Это для вашего же блага, - произнес Адамат.
– У вас появится еще один шанс в жизни и возможность подумать о том, что еще вы должны нам рассказать.
Адамат никогда не видел столько страдания на лице человека и понял, что надолго потеряет сон. Но так надо. Ради собственной карьеры, ради жизни Рикарда и ради справедливости для Мелани.
– Больше нечего, - всхлипнула Дженетри. Соскользнув на пол, она прижалась лицом к основанию решетки и прошептала: - Так тому и быть.
Уайт вдруг шагнула вперед, бесстрастно глядя на женщину:
– Ребенок.
– Что?
– Дженетри подняла голову.
– У вас ребенок, не так ли? Вероятно, внебрачный, и о нем или о ней больше некому позаботиться.
– Вы ничего не знаете о моем сыне, - тихо сказала Дженетри.
– Нет, но узнаю.
– Уайт достала карточку и показала Дженетри.
– Это моя карточка. Знак того, что я служу Королевскому совету Адро. Если не верите, можете описать ее своему адвокату. Он о ней слышал или знает того, кто слышал.
Она положила карточку обратно в карман.
– Ваши родители покрыли себя позором и были вычеркнуты из клана Кемптинов. Наверное, к вам пришли и сказали, что если вы убьете виконта Брезе, то вашего сына примут обратно в семью и перед ним откроются возможности, которых никогда не было у вас. Всхлипните один раз, если я права.
Дженетри испустила тихий стон.
Адамат едва не бросился вперед. Тон Уайт был чересчур холодным, а поведение жестоким. Однако он замер как вкопанный.
– Вы скажете, кто это был, - продолжала Уайт, - и подпишете признание, в котором перечислите имена родственников, которые вынудили вас совершить преступление.
– Я не могу!
– Если откажетесь, я найду вашего сына и прослежу, чтобы завтра его отправили на гильотину вместо вас. Меня не волнует, если он лишь младенец. Я это устрою и заставлю вас смотреть. А потом отправлю обратно в эту камеру, и вы проведете остаток жизни, терзаясь тем, что могли бы спасти своего ребенка.