Убийство в состоянии аффекта
Шрифт:
– А нет денег, так я поехал тогда, меня дома Колька-сосед с поллитрой ждет, а я здесь с тобой разговоры разговариваю.
– Ах ты, сволочь, – взвился Демьянов, – ты езжай-езжай, я твой номер запомнил, в милиции я все расскажу, и про то, как ты отказался помочь правоохранительным органам, тоже.
– Ладно-ладно, не гоношись, залезай, поехали.
– Откуда ты такой горячий, – продолжил он уже в машине. – Мертвяк же, чего торопиться?
– Ну и сволочь же ты, – удивился Демьянов.
– Ты потише выражайся, а то высажу сейчас вместе с твоим волкодавом, – огрызнулся водитель.
Остаток пути они проделали молча.
– Все, вылезай, – сказал человечек, когда они въехали в поселок, – вон здание двухэтажное видишь? Это милиция, топай, а мне туда нельзя, меня там хорошо знают.
Демьянов вышел из машины и, не попрощавшись, зашагал к милиции.
Оставив собаку на крыльце, Петр Александрович вошел в здание. Он оказался в длинном темном коридоре. Огляделся вокруг – никого.
– Эй, – тихонько позвал он, – здесь есть кто-нибудь?
Никто не отозвался. Только большие жирные мухи стайкой перепорхнули с одной стены на другую.
– Есть здесь кто-нибудь? – уже громче повторил Демьянов.
Из– за стеклянной конторки появилась физиономия дежурного, говоря всем своим видом, что Петр Александрович нарушил ее здоровый крепкий сон.
– Ну, шо ты орешь? Шо тоби треба?
Вероятно, старшине Харченко, украинцу по национальности, только что снился родной дом, наваристый борщ, вареники с вишней и ладные румяные дивчины. Внезапное появление посетителя прервало столь приятные мечты, и старшина, мягко сказать, был слегка обескуражен такой несправедливостью.
– Ну, чего тебе надо-то? – вернулся он к русскому языку.
– Я, понимаете, из леса только что, там женщина мертвая в чаще.
– Стоп-стоп-стоп. Ты чего такой быстрый? Куда торопишься?
– Не понял, – удивился Демьянов.
– Чего ты не понял? Посмотри на часы, сколько там времени натикало?
– Без пятнадцати два. А что?
– А то, что через пятнадцать минут придет мой сменщик и ты расскажешь ему от начала до конца эту увлекательную историю.
– Да какая разница-то? Вы что, не понимаете, о чем я вам говорю? Труп в лесу. Человека убили.
– Я все прекрасно понимаю, не тупой, – старшина с наслаждением зевнул, – только вот я твой вызов зарегистрирую, а трупик-то висяком окажется, кому потом премию не дадут? Думаешь, тому, кто убийство раскрыть не может? А вот фигушки, в низкой раскрываемости преступлений будет виноват старшина Харченко, я то есть.
Демьянов понял, что бесполезно разговаривать с этим человеком и уже приготовился выйти на улицу, но, на его счастье, в конце коридора показалась фигура. Судя по тому, как старшина вскочил со своего места и вытянулся по стойке смирно, фигура была значительная.
– Харченко, что у тебя здесь происходит, чего орете, спать мешаете?
– Да вот, товарищ майор, грибник пришел, говорит, в лесу труп, убили кого-то.
– Н-да, – майор покривился, как от зубной боли, – а с чего вы взяли, что это убийство? Может, несчастный случай? – с надеждой спросил он.
– Нет-нет, это точно убийство. Девушка лежит, а сверху ветки навалены, точно кто-то тело прятал, – горячо заверил его Демьянов.
– Ясно, а ты-то сам откуда?
– Я из Москвы, в деревню приехал – за грибами сходить.
– Вот сидел бы в своей Москве и не лез, куда не надо, – рассердился вдруг майор.
– Ладно, – сказал он, обращаясь к Харченко, – зови Медведева с Седовым, пускай едут с этим, – майор пренебрежительно кивнул в сторону Петра Александровича, – протокол составляют. Пусть машину возьмут.
– Невозможно, товарищ майор.
– Это почему? – удивился начальник.
– Седов ушел теще крышу перекрывать, а Медведев вместе с машиной на станцию поехал в магазин.
– Вот свиньи, выговор запиши обоим. Но дело-то, в общем, не горит, вернутся – тогда пускай едут.
– Нет, погодите, – возмутился Демьянов, – а мне что, здесь сидеть прикажете, пока ваши люди где-то своими делами занимаются?
– Зачем здесь? – удивился майор. – Можешь на улицу выйти, на травке отдохнуть. Я тебе говорил, нечего лезть, куда не надо, теперь вот нам неприятностей подкинул.
Тут старшина наклонился и зашептал что-то майору на ухо. Тот с интересом слушал, потом не выдержал:
– Ну и в чем смысл-то, не пойму?
– Ну как же! – Старшина от возбуждения даже замахал руками. – От родника уже не наша территория, а «Чистого озера», пусть они и валандаются.
– Ну да, – понял майор, – мы им – они нам. Так и будем этот трупешник с места на место перекладывать? Не выдумывай, короче, действуй согласно приказу.
– Какому?
– Моему! Дубина! После смены – отчет на стол, – с этими словами майор скрылся за углом.
– Ой-ой, подкинул ты нам работенки, – огорченно протянул старшина.
Петр Александрович, перестав понимать что-либо в этой ситуации, присел на деревянную лавку, прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Он вспомнил своего отца. Александр Владимирович Демьянов был милиционером. За двадцать лет своей службы он так и не дослужился до высоких чинов, потому что никогда не стремился к этому. Но в целом районе не было человека более уважаемого, чем он. Со всеми вопросами и проблемами шли люди именно к нему. Кто хотел пожаловаться на пьяницу-мужа, кто просил на сына повлиять. Очень часто Демьянов-старший выступал в роли третейского судьи в спорах, и не было ни разу, чтобы он принял несправедливое решение. Не умел Александр Владимирович людям отказывать. На сетования жены, что им-де все пользуются, он всегда говорил:
– Ну как же, Зин, я в беде не помогу, если это в моих силах? Какой же я милиционер после этого, а главное, какой человек?
И погиб Демьянов-старший, помогая соседке. Петр Александрович помнит этот день до мельчайших подробностей до сих пор. В семье тогда радость была большая, праздник. Петр в институт поступил. Мать уже обошла с этой вестью всех соседок, и теперь они с сыном ждали, когда же придет отец с работы. Наконец он появился.
– Ну, – переступая порог, сказал он, – можно тебя поздравить?