Убийство в состоянии аффекта
Шрифт:
Конечно, сначала надо выяснить, что там с этими злополучными нефтяными предприятиями… В том, что эти документы необходимо как можно скорее разыскать, причем вне зависимости от желания их владельца, Гордеев не сомневался. В конце концов, если Максим Разумовский виновен в финансовых махинациях, он должен быть изобличен.
Только вот, как найти эти документы? Коробков, ясное дело, ничего не скажет. И его понять можно. Значит… Искать их самому? Не имея ни концов, ни зацепок? Нереально…
Гордеев вздохнул. Что делать? Извечный русский вопрос встал перед ним во всей своей непрошибаемой безнадежности.
«Безвыходных положений не бывает… – твердил про себя Гордеев, – Не бывает… Раз где-то хранятся документы, значит, их можно найти. И ты должен найти их, Гордеев, во что бы то ни стало. Ты ведь бывший следователь…»
На слове «следователь» мысли Гордеева запнулись. Он вспомнил, что уже давно ищет не улики, а способы оправдания своих клиентов. Значит, потерял квалификацию следователя…
«Если я потерял квалификацию следователя, – внезапно подумал Гордеев, – значит… надо обратиться к тому, кто такую квалификацию имеет. И такой человек есть! Это Александр Борисович Турецкий! Вот кто сможет найти эти документы!»
От этой мысли на душе Гордеева стало легко и приятно. Теперь он знал, что ему делать дальше.
Вдруг перед капотом его машины мелькнула черная кошка. Этого еще не хватало. Э! Да ведь он пока никуда еще не едет. Десять минут сидит в автомобиле перед «Матросской Тишиной» и размышляет. А ехать-то надо. Только вот развернуться сначала. Пересекать воображаемую линию, по которой перед его глазами пробежала извечная предвестница неудач, Юрию Петровичу не хотелось ни в коем случае.
…Машина медленно двигалась по улице в потоке других автомобилей: грузовых, легковых, иномарок, отечественного производства. Вот – едут же куда-то люди. По делам спешат. От дел бегают. Гордееву бы их проблемы! Кстати, уже в самом начале пути стала очевидной истина, что суеверие – крайне неудобная штука и до добра она не доводит. Конечно, от черной кошки Юрий Петрович спасся, но вынужден был поехать в направлении, противоположном тому, которое требовалось. Петляй теперь переулками по кругу! Один поворот, другой… что такое? Да неужели заблудился?
Действительно, в быстро наступающей темноте перед ветровым стеклом машины Гордеева проплыли какие-то уж совершенно незнакомые здания. Всю жизнь в этом городе прожил – таких не помнит. Жутковатое местечко.
Впереди замаячили огни какого-то захудалого бара. Вот это – точно судьба. И как сразу-то в голову не пришло! Поравнявшись с переливающейся огнями вывеской, Юрий Петрович притормозил и заглушил мотор. Хлопнул дверцей. Потом, подумав, решил захватить кейс с собой. Слазил под сиденье, закрыл машину. Так-то лучше. Сейчас все будет нормально.
…В баре было не особенно людно, но весьма накурено. У Гордеева сразу закружилась голова. Да черт с ним! Лишь бы коньяк приличный нашелся. Адвокат подошел к стойке.
– Для вас? – Бармен не выглядел очень уж дружелюбным.
– Если возможно – сто граммов коньяка.
– Какого?
Гордеев взглянул на протянутый ему прейскурант. Н-да, не густо…
– Армянского. «Арарат».
– Армянский кончился.
– Давайте какой есть.
В результате пришлось удовлетвориться «Солнечным берегом». Редкая дрянь, на вкус Гордеева. Но лучше, чем ничего. Огненная жидкость обожгла небо. И через минуту окружающий мир перестал казаться таким уж враждебным и отталкивающим. Не раздражали даже густые клубы табачного дыма, заполнявшие зал. Гордеев спросил еще порцию, рассчитался и устроился за дальним столиком. Следовало хорошенько обдумать свои дальнейшие действия. Ясно было одно: та информация, которой он теперь обладал, во много раз превышает уровень полномочий, а в данном случае (надо признаться) и компетенции частного адвоката. Следовательно…
Вот интересно – чего они такого в это свое пойло подмешивают? Ну не в силах желудок нормального человека выдержать двухсот граммов. Это где видано? Ощущая сильнейшие рези в животе, Гордеев с неудовольствием поднялся. Где у них тут уборная? И спрашивать-то не у кого – официант куда-то пропал. Придется выявлять интуитивно… Да вот она.
Уборная оказалась довольно приличной. Даже туалетная бумага присутствовала. И чисто, и мыло есть возле раковины. Выйдя из туалетной кабинки, Юрий Петрович с удовольствием подставил ладони под струю теплой воды. Обе ладони.
Черт, а вот это уже никуда не годится, адвокат Гордеев! С вашим-то опытом!…
Опрометью Гордеев бросился к своему столику. Бармен уже вернулся и лениво перетирал стаканы за стойкой. В дальнем углу, не обращая ни на кого внимания, миловалась какая-то парочка…
Так и есть! Гордеев подбежал к стойке:
– Я только что оставил вот на этом стуле свой дипломат. Где он?
Официант растерянно хлопал глазами:
– Я не заметил… я отлучался… Вы не волнуйтесь, очевидно, это недоразумение…
– В баре только один выход?
– Есть еще служебный, но оттуда никто не выходил, я как раз был рядом… Да не волнуйтесь вы так…
– Проследите, чтобы из бара никто не выходил. Иначе у заведения и лично у вас будут проблемы. Очень большие проблемы. Я работник прокуратуры.
Когда было нужно, Юрий Петрович мог убедить кого угодно и в чем угодно. Ложь о прокуратуре была только страховкой. В сущности, было достаточно и тона, которым последняя реплика была произнесена. Бармен торопливо вышел из-за стойки. Да, он проследит, чтобы все оставались на своих местах.
Гордеев выбежал на улицу. Уже почти стемнело. Зажглись фонари. Возле одного из них, в круге света, мелькнули две тени, сворачивавшие в ближайший переулок.
Адвокат побежал следом. Никакой уверенности. Один шанс из сотни, если не из тысячи, но его нужно было попытаться использовать. Поворот. Не выскакивать в полосу света. Так. Две фигуры продолжают маячить впереди, в конце переулка. Спокойнее, господин адвокат, спокойнее.
Нет, не замечают. Свернули во двор. Теперь нужно было прибавить шагу. Если успеют войти в какой-нибудь подъезд – за час не сыщешь. А если двор проходной – конец. Гордеев опять побежал. Вот и двор нужный. Ох, темнотища! Э, да они, видно, не местные – ни в какой подъезд нырять не собираются.
– Ну, давай посмотрим, чего там.
– А не видит никто?
– Да какая разница? Что мы, дипломат открыть во дворе права не имеем?
Голоса слышались совсем рядом. Гордеев осторожно сделал еще несколько шагов.
– Черт, не видно ни фига… Ладно, хоть замок не кодовый.
Две фигуры вышли на свет единственного во дворе фонаря. Молодые парни. Гордеев видел их в баре. Пили пиво у стойки.
– Тьфу ты, бумаги какие-то. «Слушали – постановили». Я-то надеялся…
Никогда еще адвокат Гордеев не был так рад тому, что жизнь столкнула его с обыкновенной уличной шпаной, мелкими воришками. Вот, ей-богу, расцеловал бы сейчас придурков этих! Но действовать, разумеется, следовало иначе.