Убийство Вампира Завоевателя
Шрифт:
Я высвободила одну руку, чтобы провести ею по его телу. Я была смелее, чем в ту ночь в его комнате. На этот раз я скользнула прямо к его брюкам и провела рукой по всей длине его члена.
О, Ткачиха. Боги.
Он с шипением впился в мой рот и сомкнул зубы вокруг моей нижней губы, заставив меня задохнуться от вспышки боли.
Я едва обратила на это внимание.
Как я могла обращать внимание на что-то, кроме этого? Но он, и то, как все его присутствие перестроилось вокруг
Его поцелуй прекратился, движения замедлились. Он тяжело дышал, его сердце колотилось так сильно, что я чувствовала его биение на своей коже.
Он отстранился, чтобы посмотреть на меня, и от этого взгляда у меня по всему телу пробежала рябь.
Затем он опустился на колени.
— Раздвинь мне бедра, — приказал он и даже не дал мне повиноваться, прежде чем перебросил одну из моих ног через свое плечо, а его рот нашел мой центр.
Святые, блядь, боги…
Он не был терпелив. Ни у кого из нас сегодня этого не было. Первый же лизок, требовательный и голодный, вызвал у меня волну удовольствия, которая сметала все остальное. Мне пришлось сильно прикусить язык, так сильно, прямо над этим гребнем шрама, чтобы не закричать от удовольствия, и все равно я издала искаженный стон.
Он еще глубже зарылся между моих ног, язык вызвал всплеск невозможных ощущений. На мое хныканье он издал довольное рычание, от которого я задрожала.
Я и раньше испытывала удовольствие. Но это… я не могла…
— Шире, — прорычал он, раздвигая мои бедра. В этом не было ни игривости, ни флирта. Только приказ.
Я повиновалась, как ни трудно это было сделать, когда ноги дрожали. Одна из его рук скользнула вверх по моему телу и опустилась на грудь, крепко прижимая меня к камню, словно желая убедиться, что я останусь в вертикальном положении.
— Мм, — пробормотал он. — Лучше.
На этот раз, благодаря его лучшему доступу, я не смогла подавить свой крик. Моя спина ударилась о камень в сильном спазме, когда его язык стал работать со мной — лизать мою щель, останавливаться, чтобы подразнить мой бутон, и возвращаться к моему входу.
С каждым движением его рта я раскрывалась все больше.
Мое сердце колотилось, как пойманный кролик. Моя кожа горела. Ткачиха, что он со мной делает? Я хотела больше. Всего.
Я чувствовала слабую боль, когда его острые ногти впивались в нежную кожу моего бедра, когда он раздвигал его еще больше, чтобы погрузить в меня свой язык.
Отрывистые проклятия пропитали мои беспорядочные стоны, когда он вернулся к моему клитору.
Затем он улыбнулся мне, и я почувствовала, как что-то твердое, что-то принизывающее упирается в эту чувствительную плоть, в эту плоть, которая умоляла его обо всем…
И я почувствовала его голод. Его похоть.
И все это совпадало с моим.
— Да, — задохнулась
Я не сомневалась в своей иррациональной готовности. Я хотела этого.
Реакция на его присутствие была быстрой и мгновенной, как и подергивание его члена в моих руках.
Рука на моем животе, теперь единственное, что удерживало меня в вертикальном положении, провела пальцами вперед-назад по моей коже.
Я поняла, о чем говорит это движение: Я не причиню тебе вреда.
Его рот переместился к внутренней стороне моего бедра. Его зубы быстро прикусили, от чего я задохнулась — скорее от удовольствия, чем от боли, и все, что было, исчезло, когда он выпил.
Ткачиха помоги мне. Ткачиха убей меня.
Я слышала, что яд вампира может оказывать… приятное воздействие на человеческую жертву. Но это превосходило все мои самые смелые ожидания. Каждый нерв пылал, пульсируя от этой раны. Мои бедра бились об него, стремясь к большему, к трению, к проникновению — безрезультатно, потому что он крепко прижимал меня к стене, отдавая на его милость.
— Боги. Атриус… Ткачиха… Я…
Слова прозвучали непроизвольно, сбивчиво, невнятно.
Его удовлетворение проникало в меня, нити между нами натянулись так сильно, что мы стали похожи на одно существо. С удовлетворенным стоном его губы покинули мою рану. Когда они вернулись к моей щели, его рот был теплым и влажным от моей крови и моего желания.
И когда он на этот раз полакомился мной, тщательно слизывая кровь, он ввел в меня два пальца.
На этот раз мне пришлось прикусить руку, чтобы сдержать крик. Мои костяшки пальцев крепко сжались в его волосах. Мое тело извивалось в его руках.
Я провалилась в полное беспамятство.
А когда я снова осознала свое тело, вокруг меня снова было присутствие Атриуса, его тело прижималось ко мне, его рот прижимался к моему, оставляя на губах сладкий и соленый вкус крови, пота и моего собственного желания. Мои бедра разошлись вокруг его бедер, его руки и давление на камни поддерживали меня.
Мои бедра уже двигались навстречу твердости его члена, мои руки скользили по его брюкам, пока горячая плоть не вырвалась на свободу.
Мое тело знало, чего оно хочет. Знало, что ему нужно.
Ему это тоже было нужно. Наш голод, наша похоть пульсировали между нами. Теперь я понимала, почему Арахессенам запрещали секс. Это было слишком сильно. Слишком мощно.
Хотя, с другой стороны, ни с одним из моих других партнеров я не испытывала подобных ощущений.
Сейчас я не могла об этом думать.
Я вообще ни о чем не могла думать.
Мой жар совпал с его членом. Когда кончик прижался ко мне, мы оба издали нечленораздельный выдох в рот друг другу.
Но он оторвался от меня, тяжело дыша.