Убийство жарким летом
Шрифт:
— Какой скандал вы имеете в виду? — спросил Маршалл.
— Сегодня это еще не так страшно, — ответил Северенс, — но утром, когда тысячи людей обнаружат, что они не смогут добраться до города поездом или попасть в офис, где работают, — в компаниях «Пан-Америкэн», «Крайслер» и других, — вот тогда-то наступит кульминационный момент. Некоторые из самых крупных и влиятельных бизнесменов города уже в курсе. Их не устроит простое объяснение о заложенной бомбе. Они должны знать, что ситуация — из ряда вон выходящая. Джиму Рэмси придется продемонстрировать сильную руку, и, когда он вынужден будет снять секретность и вся эта история выйдет наружу, тысяча крупных «шишек»
Маршалл поднес зажигалку к трубке.
— Стайлс и миссис Майнафи убеждены, что «Власть — черным» не имеет отношения к сложившейся ситуации. Они полагают, что мы имеем дело с законспирированной криминальной организацией, которая намеренно бросает тень на чернокожих, отвлекая внимание от себя.
Северенс посмотрел на него, словно недоумевая, правильно ли он все понял.
— Но вы же видели письмо, точнее, его фотокопию, Стайлс?
— Кто угодно мог поставить под письмом эту подпись, — сказал Питер, — и этот же человек с самого начала мог звонить вам каждый день.
— Двадцать три или теперь уже двадцать четыре звонка, — сказал Северенс. — Последний был сюда минут двадцать назад. Он узнал новость о действиях мэра и сказал мне, что это не поможет. «Вокзал взлетит на воздух по расписанию», — заявил он.
Грейс посмотрела на Маршалла.
— Можно мне? — спросила она.
— Конечно, — ответил Маршалл.
— Когда вы разговариваете с кем-то много раз, как, например, с этим человеком, мистер Северенс, то проявляются какие-то особенности его речи, только ему свойственные шуточки или, к примеру, акцент. Кстати, каждый раз говорил один и тот же человек?
— Да, — ответил Северенс и горько улыбнулся. — Он всегда говорил слишком ласковым, даже заискивающим тоном, ублюдок.
— Может быть, были слова, которые он часто повторял?
Северенс пожал плечами:
— Он всегда называл меня «мистер Марти, сэр». Полагаю, что это была ироническая имитация речи почтительного негра — дяди Тома. Этими словами он заканчивал свои монологи.
— Заканчивал?
— Да. Он говорил с акцентом: сильно растягивал слова.
— Что-нибудь еще?
— Этот тип использовал характерные для негров выражения, к примеру «не кипятись, парень».
— Вы отстали от жизни, мистер Северенс, — улыбнувшись, сказала Грейс. — Мой пятилетний племянник вовсю использует подобные выражения. Это характерно для речи хиппи и почитателей рок-н-ролла и стало частью современного сленга.
— Он всегда заводил одну и ту же песню: дети не получают образования, нет отопления, нет горячей воды, нет водопровода, нет работы — весь этот вздор. Да вы это сами знаете, миссис Майнафи.
— Для того чтобы знать все эти выражения, достаточно читать «Ньюсвью», «Лайф» или любое другое ежедневное издание.
— Но у его речи была характерная для негров интонация и манера растягивать слова, — сказал Северенс.
— Она чем-то отличалась от речи белого южанина из Литл-Рока или Атланты? — спросила Грейс.
— Да, отличалась, — ответил Северенс. — Вы были бы так же уверены, как я, если бы услышали его.
— Кстати, почему эти звонки никогда не перехватывались? — спросил Стайлс.
— Не было возможности сделать это. Мы никогда не знали, куда он позвонит. Например, сюда, или в аэропорт, или в ресторан, где я обедаю.
— Но почему никто вместе с вами не слушал, когда он звонил?
— Мы пытались сделать
Северенс многозначительно кивнул:
— Возьмите всех негров этого города и добавьте к ним всех их белых благодетелей — либералов и коммунистов, которые на их стороне, — и вы сможете держать под надзором все двадцать четыре часа каждого значительного человека в этом городе. Они, несомненно, наблюдают за мной. Для них я — фигура значительная; через меня они контактируют с Рэмси. Сейчас сложилась взрывоопасная ситуация. Они знают, что здесь и сейчас я разговариваю с вами. Кто-нибудь из официантов клуба уже позвонил. — Северенс пожал плечами.
Питер снова почувствовал навалившуюся на него усталость. С Северенсом не найти общего языка. Он убежден в личности телефонного шантажиста, и ничто не сможет поколебать это его убеждение…
Северенс вернулся на вечеринку, а Грейс, Питер и Маршалл оставались в маленьком офисе Макса. В зале «Шамони» гремел диксиленд.
Еще час был потерян.
— Есть человек, с которым мой муж и я познакомились в Африке, когда работали там в «корпусе мира», — нарушила тишину Грейс. — Он служил там в одной судоходной компании, кажется техником в доке или кем-то еще. Это один из немногих американцев, с которыми мы частенько пили вместе пиво и стали хорошими друзьями. Он сейчас находится в Нью-Йорке, работает докером.
— И что? — спросил Питер.
— Может быть, он сможет нам дать какую-то информацию об Ирвинге Миллере, — сказала Грейс. — Я думаю, он расскажет все без утайки, если что-то знает.
— Это — работа полиции, миссис Майнафи, — сказал Маршалл. — Будьте уверены, Пайк, чтобы накопать одну фразу, хоть сейчас перероет весь район порта.
— Одно дело говорить с полицейским, другое — со старым другом. Уж я-то это знаю, — заметила Грейс.
Маршалл посмотрел на нее с сомнением:
— Что же такого, по-вашему, может сказать ваш друг вам, миссис Майнафи, чего не сможет разузнать Пайк по своим каналам?
— Дай мне, пожалуйста, сигарету, Питер, — сказала Грейс.
Питер вынул пачку сигарет и зажигалку и протянул ей. На мгновение их взгляды встретились, и это было их, только их личным, теплым секретом. Питер просто не понимал, как все это время он мог жить без Грейс. Теперь она сидела сосредоточенно нахмурив темные брови.
— Безусловно, вы гораздо лучше кого бы то ни было разбираетесь в такого рода ситуациях, мистер Маршалл, — сказала она. — Вы тысячи раз сталкивались с необходимостью получать информацию из недружелюбно настроенных источников. В местах, где мы можем получить сведения, которые помогут нам, люди как раз настроены недружелюбно по отношению к законной власти. Например, лидеры чернокожих — Натан Джоунс и Джон Спрэг — пришли со своими идеями к Питеру, человеку им незнакомому, а не к вам, представителю закона. Они воспринимают закон как нечто враждебное. Так не должно быть, но это так. Район порта — это еще одно маленькое тесное сообщество, которое боится закона, боится Портовой комиссии, боится своих собственных руководителей, для которых убить человека — это так же легко, как съесть завтрак. Если вы вызовете этих людей на ковер, мистер Маршалл, то добьетесь немногого. В порту никогда не бывает свидетелей преступления — это давно известно, не так ли, мистер Маршалл?