Убийство журналиста
Шрифт:
Ругнувшись сквозь зубы, Толик резко повернул налево и выехал на автостраду. Какого хрена она вернулась?
Толик быстро отъехал. К счастью, машин на улицах почти не было.
Он успокоился, только подъезжая к гагаринскому мосту, приняв решение не рассказывать об инциденте шефу. Он был почти уверен, что
"русалка" не сможет его узнать. Зачем все усложнять…
Полчаса спустя он был в северной части Баку, в районе 5 микрорайона. Он не знал. Куда едет. Ехал машинально, механически.
У него сосало под ложечкой от голода. Здесь, в родном до боли квартале, он был в безопасности.
Он провел здесь свое детство, тут было тихо. Толик тут проводил встречи с разными людьми; с теми, кто был на стороне правых политических группировок, и различными людьми левых течений.
Толик свернул на узкую улицу и остановился перед небольшим рестораном с помпезной вывеской: Ресторан "Хазар". В зале стояло несколько деревянных столиков, клиентов пока не было. Хозяин узнал его и протянул руку.
– Толик! Ты пришел рано. Ужин еще не готов.
Это был ночной ресторан, обслуживающий разных клиентов, ведущих ночную жизнь. Толик наклонился над стойкой с видом гурмана.
– Они вкусные сегодня, твои бараньи ножки?
Суп из бараньих ножек был его слабостью… Хозяин иронично посмотрел на Толика.
– Поправишься на кило…
Толик достал из кармана листок бумаги и, положив его на ладонь, снял телефонную трубку. Услышав женский голос, он сказал:
– Это Толик. Я встретился с ним и поприветствовал его.
Он говорил по – английски. Хозяин знал только азербайджанский и русский. На другом конце провода женский голос сказал по-английски:
– Прекрасно. Скоро получите новые инструкции…
Сказав это, женщина повесила трубку.
Толик несколько секунд оставался задумчивым, потом заказал водку.
Он взглянул на записанный на бумаге номер: 440-346. Толик не знал, с кем говорил. Он впервые убивал незнакомого человека. Азербайджанца.
Правда, он уже давно работал на ФСБ. Его завербовал советский резидент подполковник Семен Алхутов, по официальному статусу – ответственный представитель Аэрофлота в Тегеране. Он сумел оказать давление на Толика, родители которого оставались в Советском
Азербайджане.
Теперь Толик с родителями жил во Франции.
В течение шести месяцев Толик посещал курсы школы КГБ в Киеве.
Потом по приказу Алхутова он бросал гранаты в кафе и бистро в Москве и Баку, где собирались представители правых партий. Но сейчас он чувствовал, что дело в чем-то другом, выходящем за рамки местных политических стычек.
Семен Алхутов особенно настаивал на том, чтобы это "мокрое дело" не походило на политическое убийство. Вот почему он посоветовал
Толику что то стащить с тела Эльдара Хусаинова.
– Вы окажете большую услугу России, – важно объяснил офицер.
–
Азербайджанцы никогда не должны заподозрить нас в этих убийствах…
…По ресторану стал распространяться запах бараньих ножек.
– За стол! – пригласил хозяин.
Толик продолжал размышлять. Зачем ФСБ понадобилось убирать журналиста Хусаинова? Впрочем, зачем ломать из-за этого голову. Все равно он бы не смог отказаться от этого из-за своих старых родителей. Два раза в год он получал килограмм золота и отправлялся в Азербайджан. Его родители продавали это золото и целый год беззаботно жили, до его следующего приезда. Советские таможни пока допускали импорт ценного металла…
Суп рассеял заботы азербайджанца. В конце концов одним убитым больше или меньше, какая разница? Шестьдесят лет назад Гитлер беспощадно уничтожил более десять миллионов евреев. Слово "геноцид" родилось позднее, и в то время немцы отделались международным порицанием.
Неожиданно ложка с супом повисла в воздухе: Толик подумал о близком друге Хусаинова – Мамеде Садуллаеве.
– А, сводники, черт бы их побрал!
"Сводники", "сводня" – это были любимые словечки полковника Вели
Сулейманова, которые он употреблял, как правило, невпопад. Он бросил на стол свидетельство об аутопсии "Аутопсия – вскрытие трупа для установления причин смерти" журналиста Эльдара Хусаинова.
Вели Сулейманов был офицером службы безопасности Азербайджана, иными словами барбузом, и он хорошо изучил методы КГБ СССР. Почерк этого преступления был ему знаком. Ругаясь про себя по-азербайджански и по-русски, он подошел к окну, выходящему видом на город.
Сидя на узком для него стуле, старший лейтенант Али Набатов искоса наблюдал за своим начальником. Это щекотливое дело снова ляжет на его широкие плечи. Али со своими ста килограммами и невозмутимым видом был лучшим сотрудником полковника Сулейманова по прозвищу "Сундук".
У обоих мужчин была одна страсть: женщины. Маленький лысый полковник с живыми глазами был донжуаном "Развлекательного центра", как азербайджанские офицеры называли здание генштаба азербайджанских
Вооруженных Сил – огромный ультрасовременный комплекс, построенный в восточной части города.
Что касается Али, он питал слабость к танцовщицам, выступающим в вульгарных шоу барах.
Полковник Сулейманов закурил сигарету и произнес с глубоким убеждением:
– Это дело рук сводни Алхутова!
Али в сомнении поднял густые брови.
– Будто бы после поражения в операции "Дуэль" он утихомирился…
В глазах полковника Сулейманова блеснул веселый огонек. В тот раз хитрый игрок Алхутов попался, предлагая двойному американскому агенту похитить "Дуэль" азербайджанских Воздушных Сил и переправить его в Союз через Иран.
Сие понадобилось спецслужбам потому, что это был единственный самолет с радиолокационной установкой, поставленный СССР
Соединенными Штатами. А также потому, что пилот, севший в Иране, сделал заявление, будто он бежал из Азербайджана из-за про русской политики правительства, предающей азербайджанцев…