Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?
Шрифт:
Падает и ждет, сжав кулаки, готовая.
Вот что видит Лунд в своей беспокойной голове — отчетливо и ярко.
— Фотографии…
Майер не желал на них смотреть.
— Я попросила Янсена вернуться и проверить кое-что. То есть проверить все, что осталось в хранилище «Меркура».
— Я думал, вас уволили.
— И результаты аутопсии тела Метты. Еще кассету из гаража ратуши. Мы ведь так и не занялись ею. Вы должны посмотреть.
Через стол протянута фотография.
— На правой лодыжке Метты следы
Он упорно смотрел в окно, жмурясь от сверкающего зимнего света.
— Татуировку делали не в салоне, инструмент любительский. Значит, они делали ее сами, как часть церемонии. Что-то вроде сурового испытания, которое ты должен пройти, чтобы тебя приняли в избранный круг.
Майер закрыл глаза и вздохнул.
— В то время существовала банда, которая называлась «Черные сердца». Они продавали в Вестербро марихуану, ЛСД и кокаин из Христиании.
Она придвинула к нему еще бумаги.
— Вот тут данные тех лет об этой банде. Она распалась вскоре после того, как исчезла Метта.
— Что вы хотите сказать, Лунд?
— Я хочу сказать, что Метта тусовалась с ними. Хотела стать членом банды. Вот почему ей дали черное сердце и сделали татуировку. Это было частью ритуала посвящения…
— Вы говорили.
— Если она хотела войти в банду, она должна была…
С каждым словом картина становилась все яснее. Ей не хватало воздуха, кружилась голова.
— Должна была что?
— Позволить им делать все, что они пожелают. Принять любой наркотик, который ей подсунут. Это же была байкерская группировка, Майер. Вы знаете, о чем я говорю. Вы знаете, какую цену она должна была заплатить…
Цена, которую нужно заплатить…
Двое мужчин — один, которого она любила, и другой, которого ненавидела. В венах обоих растворена такая же розовая таблетка «кислоты», как у нее. Один зверь, одно желание.
Пойманная грязью и топью, полуголая, орущая в падающие небеса, Метта Хауге видит их. Чувствует их.
На ней чья-то рука, пальцы срывают одежду.
Надо принять решение.
Сдаться или бороться.
Кулак летит ей в лицо, хрустит кость, взвивается крик боли и страха.
Выбор сделан. Сделан в лесу Пинсесковен, где никто не услышит…
— Вот, — сказала Лунд.
Еще одна фотография: Нанна возле пункта охраны в ратуше разговаривает с Йенсом Хольком, просит ключи от квартиры на Сторе-Конгенсгаде и говорит, что уезжает. Картинка сильно увеличена. На ее горле, размытое и едва заметное, темнеет что-то, по форме напоминающее черное сердце.
— Она надела этот кулон, когда переодевалась после школьной вечеринки. Появился он у нее еще раньше.
Пернилле и Лотта обе рассказывали, что она всегда заглядывала во все подряд шкафы и тумбочки, брала чужие вещи без разрешения.
— Нанна сама нашла его.
Еще снимки. Теперь на них — тело, плавающее в воде лицом вниз, и детали вскрытия, проведенного позднее: огнестрельные раны; мертвое лицо с серыми усами и шрамом; полустершееся пятно на предплечье — черное сердце.
— Йон Люнге. Его выловили из воды возле Драгёра в прошлое воскресенье. Выстрелы в грудь и голову. У него была такая же татуировка. Я подняла старые дела по Люнге. Когда он раньше насиловал девушек, то заставлял их мыться. Он стриг им ногти.
— Мы проверяли водителя, — произнес Майер с отсутствующим лицом. — Он был в больнице.
Она не была уверена, стоит ли продолжать. Майер казался очень слабым, и ее присутствие расстраивало его.
— Его выписали в субботу в семь утра, это все есть в больничных записях. Вскоре после этого в агентство, через которое Люнге получал работу, позвонил Вагн Скербек. Бирк-Ларсен к ним тоже обращался, поэтому мы пропустили этот момент. Агентство дало Скербеку номер телефона Люнге. Вагн говорил с ним. Он хотел избежать неприятностей. Ради Нанны…
— Но…
— Вагн стрелял в вас. Вагн убил Леона Фреверта. Убил Йона Люнге. — Это факты, в которых она не сомневалась. — Он любил эту семью, вы сами видели. Любил мальчиков. Любил… — Она запнулась, пытаясь подобрать правильные слова. — Любил в них то, чего сам так и не смог для себя найти в жизни.
— Лунд…
Она очистила ближайший к ней банан, откусила, довольная тем, как складывались образы в ее голове.
— У Вагна не было татуировки в форме черного сердца. Та часть леса, куда он отвел Тайса, находится совсем не там, куда привезли Нанну. Нет никаких свидетельств того, что она там когда-либо находилась. Вагн попросту не знал. Потому что не он ее убил.
С видом человека, который вот-вот заплачет, Майер спрятал голову в ладони.
Субботнее утро на следующий день после Хеллоуина было солнечным. Перед домом в Хумлебю ветер гнал по асфальту бумажные маски ведьм и привидений.
Вагн Скербек ходил между полотнами полиэтилена и строительными лесами, время от времени останавливаясь, чтобы прикрикнуть на сердитое лицо в синеватом окне подвального этажа.
Через зеленый оазис парка Энгхавен к нему кто-то шагал. Уже очень скоро Антон и Эмиль будут кататься здесь на новеньких велосипедах, которые он заказал для них в магазине игрушек, расплатившись контрабандным алкоголем, добытым на стороне. Скоро…
Человек, который шел в его сторону, был высоким и мускулистым. Он остановился возле дома, проверил номер, посмотрел на «форд» и потом сказал:
— Привет, я Йон. Вы звонили насчет машины. — И, кинув еще один взгляд на черный автомобиль, добавил: — Повреждений вроде нет.
— Нет, с ней все в порядке.
Пауза.
— Вы проверяли внутри?
— Это просто недоразумение, понятно? Ошибка.
Двое мужчин стояли друг напротив друга. И смотрели друг другу в лицо.
— А мы не встречались? — спросил Скербек неожиданно для себя. Что-то знакомое, но давнее стучалось в память.