Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?

Хьюсон Дэвид

Теперь мальчикам шесть и семь, в их смышленых блестящих глазах вопрос. Им любопытно и немножко страшно.

Пернилле села, посмотрела на них, прикоснулась к коленкам, ручкам, щечкам, проговорила:

— Мы с папой должны вам кое-что сказать.

Тайс Бирк-Ларсен стоял в стороне. Пока она не обернулась к нему. Тогда он медленно подошел и сел рядом с ней.

— У нас случилось горе.

Мальчики нахохлились, переглянулись.

— Какое? — спросил Эмиль, старший, хотя в чем-то не такой быстрый, как

брат.

За окном гудели проезжающие мимо машины, доносились голоса. Там. А здесь были они — семья. Вместе. Так было всегда. Для Тайса Бирк-Ларсена всегда так и будет.

Его большая грудь вздымалась. Сильные, грубые пальцы пробежали по седеющим рыжим волосам. Он ощущал себя старым, беспомощным, глупым.

— Ребята, — наконец произнес он. — Нанна умерла.

Пернилле молчала.

— Она не вернется, — добавил он.

Шесть и семь лет, глаза блестят в свете лампы, которая освещала их семейные завтраки и ужины. Со столешницы смотрели неподвижные лица.

— Почему, пап? — спросил Эмиль.

Он думал. Искал нужные слова.

— Помните, мы видели в оленьем заповеднике большое дерево?

Антон посмотрел на Эмиля, и оба кивнули.

— В то дерево ударила молния. И отломила большую…

Было ли это на самом деле, спрашивал он себя. Или он все придумал? Или это ложь для детей, чтобы они могли спать, когда наступает темнота?

— Отломила большую ветку. Вот…

Это неважно, думал Бирк-Ларсен. Ложь тоже нужна, как и правда. Иногда нужнее. Красивая ложь приносила покой. Страшная правда — никогда.

— Можно сказать, что теперь молния попала в нашу семью и оторвала от нас Нанну.

Они молча слушали.

— Но так же, как дерево в заповеднике продолжило расти, так и наша семья будет жить дальше.

Хорошая ложь. Ему стало немного легче. Он сжал под столом руку Пернилле и закончил:

— Мы должны жить дальше.

— А где теперь Нанна? — спросил Антон; он был более сообразительный, чем брат, хотя и младше.

— Там, где ей хорошо, — сказала Пернилле. — А через несколько дней все, кто ее знает, придут в церковь и попрощаются с ней. И мы тоже.

Гладкий лобик мальчика наморщился.

— Она никогда-никогда не вернется?

Мать и отец посмотрели друг другу в глаза. Это были дети. Они еще живут в своем собственном мире, нет нужды вырывать их оттуда прежде времени.

— Нет, — сказала Пернилле. — За ней прилетел ангел и забрал на небеса.

Еще одна хорошая ложь.

Шесть и семь лет, яркие блестящие глаза. Нет, они не станут частью этого кошмара. Нет…

— Как она умерла?

Антон. Конечно он.

Слова бежали от них. Пернилле подошла к пробковой доске с фотографиями, расписаниями, планами, которые они строили.

— Как она умерла, пап?

— Я не знаю.

— Папа!

— Иногда… так случается.

Мальчики

притихли. Он взял их за руки. Попытался вспомнить: видели они когда-нибудь, как их отец плачет, или это в первый раз? Увидят ли его слезы вновь, скоро ли?

— Так случается.

Лунд и Майер поднялись по лестнице, нажали на кнопку звонка, подождали. На площадке было темно. Лампочки выбиты. Воняло кошачьей мочой.

— Значит, вы переехали к матери, вместо того чтобы ехать к тому норвежцу?

— Бенгт швед.

— А какая разница?

По адресу, куда они прибыли, никого не было. Под дверью лежала стопка рекламных рассылок.

Лунд прошла к следующей двери на площадке. Сквозь стеклянную вставку в двери пробивался свет. На табличке значилась фамилия: «Вилладсен».

Забулькала рация Майера. Слишком громко. Она сердито глянула на него и стукнула в дверь.

Тишина.

Лунд постучала еще раз. Майер стоял рядом с решительным видом, кулаки уперты в бедра. Она чуть не рассмеялась. Как почти все мужчины в полиции, он носил свой девятимиллиметровый «глок» в кобуре на поясе, и в такой позе был похож на карикатурного ковбоя.

— Что не так?

— Ничего. — Она сдерживала улыбку. — Все нормально.

— У меня хотя бы оружие при себе. Где…

Раздались шаркающие шаги, потом щелкнул замок. Дверь приоткрылась на пару дюймов, удерживаемая цепочкой. В полумраке едва вырисовывалось лицо старой женщины.

— Инспектор отдела убийств Сара Лунд, — сказала она, показывая старухе удостоверение. — Мы хотим поговорить с вашей соседкой, Геертсен.

— Она уехала.

Старики и незнакомцы. Страх и подозрительность.

— Вам известно куда?

— За границу.

Женщина шевельнулась, собираясь захлопнуть дверь. Лунд вытянула руку, останавливая ее:

— Вы сегодня не видели тут посторонних?

— Нет.

В глубине квартиры послышался какой-то звук. Женщина неотрывно смотрела в глаза Лунд.

— У вас гости? — спросил Майер.

— Это мой кот, — сказала она и быстро захлопнула дверь.

Минутой позже, снова в машине, Лунд включила рацию. Майер нетерпеливо ворочался на сиденье рядом.

— Это Лунд, нам нужна поддержка, возможно, подозреваемый находится в квартире.

— Высылаем наряд, — ответили ей.

Из машины они могли видеть окно Вилладсен.

— Свет погашен. Он знает, что мы здесь, — сказал Майер.

— Наряд уже едет.

Он вынул пистолет из кобуры, проверил его.

— Мы не можем ждать. Там пожилая женщина. Одна с таким типом. Надо идти туда.

Лунд покачала головой:

— И что дальше?

— Сделаем, что сможем. Вы же слышали, что говорила сестра. Он сумасшедший. Я не стану ждать, пока он прихлопнет старуху.