Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?
Шрифт:
— В чем дело?
— Сами просили, чтобы я позвонил насчет больницы! — изобразил он обиженного. — Люнге был там в пятницу.
— Как долго?
— С вечера и до семи утра. Этот идиот, оказывается, наркоман. Намудрил что-то с метадоном.
На мониторе появился крупным планом Троэльс Хартманн — готовый ударить какого-то языкастого журналиста. Оказалось, этот симпатичный политик сорвался из-за простого вопроса: не утаивал ли он информацию ради победы на выборах. Надо же. А она считала Хартманна спокойным и разумным
— Люнге не мог потихоньку сбежать из больницы, а потом вернуться?
Пауза. Шумное чавканье.
— Это вряд ли. Его, похоже, серьезно прихватило. Всю ночь под капельницей пролежал.
— Оставьте свои чипсы хоть на минуту. И если машина опять ими засыпана…
— Я целый день ничего не ел.
— Велосипед Нанны нашли?
— Нет.
— А что с ее мобильником?
Его нашли в машине Хартманна, вместе с девушкой. Что было довольно странно.
— С ним еще работают криминалисты, — сказал Майер. — Последний звонок она сделала в пятницу. Вроде бы из гимназии, но это еще не точно.
— Хорошо. Заедем туда утром.
— Нет, Лунд. Утром не получится.
Майер продолжал уплетать чипсы, она слышала, как он жадно хрустит ими — будто у него отбирают последний пакет чипсов в мире.
— А в чем дело?
— Я видел Букарда. Хартманн настаивает на встрече. С вами.
Она обдумала новость.
— Выспитесь как следует и напишите мне отчет.
— Спасибо. Приятных снов, любовь моя.
— Ха-ха.
— Да, Лунд, вот еще что. Хартманн не вам позвонил с просьбой о встрече, он позвонил Букарду. Или кому-то выше Букарда. Или может быть… — Непрестанный хруст сводил ее с ума. — Кому-то на самом верху. Готов поспорить, они сейчас все названивают верхним этажам, надеясь свалить свое дерьмо на наши головы. Это вам пища к размышлению.
Пока Вибеке наводила на кухне порядок, позвякивая посудой, в крошечной спальне Лунд прокручивала на компьютере ролик из последних новостей. Она изучала Троэльса Хартманна — медленно, кадр за кадром, секунда за секундой.
4
Среда, 5 ноября
Хартманн прибыл в Управление полиции в самом начале десятого и сразу направился в кабинет Лунд, где и уселся напротив нее и Букарда в свете яркого зимнего солнца, падающем в узкое окно. Жесткая, бдительная Риэ Скоугор сидела рядом с ним, не пропуская ни слова из сказанного.
— Вчерашний инцидент произошел по вашей вине, — заявил Хартманн. — Этого не случилось бы, если бы мы не медлили с заявлением. Но мы пошли вам навстречу, а ваши люди проболтались.
Это была политика. До дела Бирк-Ларсен Лунд удавалось избегать ее. Так что теперь она чувствовала себя на чужой территории. Но ей было интересно.
Шеф нагнулся, поймал взгляд Хартманна, произнес со значением:
— От нас утечки не было. Я гарантирую это.
— А водитель сознался? — предположил Хартманн.
Лунд качнула головой:
— Нет, и не сознается. Он этого не делал.
Лицо с плакатов, красивое, задумчивое, доброжелательное, исчезло. Троэльс Хартманн начинал злиться.
— Постойте. Вчера вы сказали…
— Вчера я сказала, что мы его подозреваем в совершении убийства. Так и было. Больше мы его не подозреваем. Так ведутся расследования. И именно поэтому мы просили вас не разглашать информацию о деле.
— Но вы по-прежнему считаете, что нашей машиной кто-то воспользовался?
— Да.
— Вероятно, ее украли, — добавил Букард.
— Украли? — Такой вариант не обрадовал Хартманна. — Когда вы собираетесь сделать заявление?
— Еще не сейчас, — сказала Лунд. — Нам хотелось бы подождать.
— Подождать чего? — спросила Риэ Скоугор.
Лунд пожала плечами:
— Водитель был ранен. Мы надеемся, что сможем сегодня с ним поговорить. Посмотрим, что он скажет…
— Если наша машина была украдена, — перебила ее Скоугор, — пресса должна узнать об этом как можно скорее.
Лунд сложила руки на груди и посмотрела на Хартманна, не на его помощницу.
— Нам было бы проще, если бы преступник думал, что мы подозреваем кого-то другого.
— Мы больше не можем играть в ваши игры, — сказал Хартманн. — Риэ составит пресс-релиз. — Он обратился к Букарду: — Вам пришлют проект. Это окончательно. Как только…
Лунд передвинула свой стул так, чтобы сесть прямо напротив него.
— Я буду крайне признательна вам, если вы немного подождете.
— Ничем не могу помочь.
— Ваше заявление может серьезно навредить нам…
Глаза Хартманна зажглись гневом.
— Мне уже нанесен вред. И чем дальше, тем ущерб будет больше. Букард…
Шеф кивнул.
— Как я сказал, проект заявления вам предоставят. Если найдете ошибку, сообщите нам. И больше не желаю ни о чем слышать.
— Я понимаю.
— Тогда все. — Хартманн поднялся. — Мы закончили. До свидания.
Но Лунд еще не закончила. Она встала и пошла за ними в коридор. Хартманна и Скоугор она догнала, когда они подходили к спиральной лестнице.
— Хартманн! Хартманн!
Он остановился, обернулся без улыбки.
— Только выслушайте меня…
— Журналисты ведут себя так, будто подозреваемый — я. — Хартманн ткнул себя пальцем в грудь. — Будто это я убил девушку.
— По телевизору вы сказали, что будете сотрудничать…
— Мы сотрудничали, — сказала Скоугор. — И смотрите, к чему это привело.
Лунд стояла перед Хартманном, яркие глаза горели, умоляли.
— Мне нужна ваша помощь.
Скоугор потянула Хартманна за рукав: