Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?
Шрифт:
— Идите туда, — сказала Лунд.
— Ребята собирают оборудование. Мы там уже все осмотрели. Что с Люнге?
— Выпишут через неделю. В подвале есть бойлерная?
— Есть, но ее держат под замком. Туда никто не может зайти, кроме сторожа.
— Я еду.
Он слышал в трубке шум движущейся машины. Черные, залитые дождем улицы были пусты. Она доберется до них через несколько минут. Майер двинулся обратно к бетонным ступеням, ведущим в подвал.
— Вы разве не знаете, что говорить по телефону
— Вы уже там?
— Сейчас, ждем сторожа.
— Мне нужно знать, что там.
— Хорошо, хорошо.
Он велел сторожу открыть дверь.
— Вошли?
— Да! Не кричите на меня.
— Что видите?
Пауза. Потом Майер сказал:
— Вижу бойлер, само собой. — И еще через пару секунд: — Тут просто склад всякого хлама. Столы, стулья, книжки. — Он откашлялся. — Все, Лунд. Ну да, дети могли сюда забраться. Но здесь ничего нет.
— Вы уверены?
— Постойте.
— Вы слышите меня?
Майер раздраженно крякнул в трубку.
— Связь плохая, Лунд, — буркнул он.
Бросил телефон в карман, пошел вперед, светя фонариком вправо, влево. Вверх, вниз.
Ему это уже приходило в голову. Но сторож говорил, что к бойлеру топливо подавалось из бака снаружи и никто не заходил туда, кроме техника раз в неделю. Каждую пятницу после обеда.
В конце бойлерной была вторая дверь. Без ручки. Выглядела так, будто ею не пользовались уже много лет.
Майер достал платок, надавил на металлическую дверь. Просунул голову, посветил фонариком.
Сюда приходили подростки. У его ног виднелись остатки самокрутки, втоптанные в пол. Пивные банки. И…
Майер присвистнул. Упаковка от презервативов, надорванная и пустая.
Какой-то шум послышался позади. В основном помещении подвала что-то происходило. Неважно.
Вытащил мобильник, набрал ее номер и стал говорить, не дожидаясь, пока она ответит:
— Думаю, вам стоит взглянуть на это, Лунд.
Тишина в трубке — сигнал не проникал в эти бетонные глубины здания гимназии.
— На что?
Майер чуть не подпрыгнул от неожиданности. В лицо ему ударил луч, затем быстро опустился на пол.
— Вы превысили скорость. Признайтесь, Лунд. Вы такой же нарушитель, как я.
Она не отвечала. Просто смотрела на то, что уже видел он: грязный матрас на полу. Пятна крови в углу. Пятна крови на серой облупленной стене.
На потрескавшейся штукатурке закутка в подвале гимназии стали проявляться отпечатки пальцев. Сотрудники в белых костюмах помечали, рисовали, фотографировали. Лунд беседовала по телефону: уговаривала Марка, чтобы он делал уроки, начал заниматься шведским.
— Я могу задержаться. Бабушка тебе поможет.
Проходя через холл гимназии, она остановилась рассмотреть цветы и фотографии на маленьком
— Да, хорошо, — говорила она. — Пока, милый.
Там была фотография двух девочек, наряженных ангелами. Нанна и Лиза Расмуссен, лет тринадцати. Перед снимком пара красных свечей. На холодном сквозняке подрагивал одинокий язычок пламени.
— Кто зажег свечу? — спросила Лунд.
Майер пришел в холл минут за пять до нее. Услышав вопрос, он на миг смутился:
— Не знаю. Какая разница?
— Нам не следует вмешиваться, Майер.
— А кто сказал…
Она отмахнулась:
— Забудьте.
— Вы идете в подвал?
Сара поправила одну из фотографий. Посмотрела на лицо погибшей девушки. Протянула к Майеру руку. Тот помотал головой, озадаченный.
— Зажигалку. Я бросила курить, помните?
— А-а.
Он бросил ей «Зиппо». На вид серебряная зажигалка казалась довольно дорогой. Лунд смотрела на фотографии, на цветы, желая дать как можно больше ответов. Зная, что это предстоит сделать. Потом она зажгла вторую свечу. Заплясало крошечное желтое пламя.
Маленькое приношение. Жалкое.
— Нам пора в подвал, — сказала она и пошла вслед за Майером вниз.
Янсен, рыжеволосый криминалист, стоял возле переносного прожектора и перечислял, что им удалось выяснить на данный момент. Кровь на матрасе, на столе, на полу. Какие-то пятна, похожие на сперму. Волосы. Шляпа ведьмы. У Нанны была такая же. И отпечатки пальцев. Много отпечатков.
— Как сюда можно попасть? — спросил Майер.
— Одна дверь из подвала, — ответил Янсен. — И еще одна со стороны лестницы в школе. Нужен лишь ключ.
— Один ключ…
— Для каждой двери свой, — уточнил Янсен.
В белом сиянии прожекторов видна была каждая деталь. На низком столе пустые бутылки из-под кока-колы, водки и одна — из-под кьянти. Тарелки с остатками еды. И таблетки. Красные, зеленые, оранжевые. Яркие цвета детских сластей.
— Марихуана, — сказал Майер, — амфетамины, кокаин.
Тридцатью минутами позже в гимназию прибыла ректор Кох. Ей не позволили пройти к месту досмотра: слишком много людей в белых костюмах, слишком много находок.
В одном из классов Лунд спросила ее:
— Как вы используете то помещение?
— Для хранения столов и стульев. — Кох привезла с собой собачку, крошечного коричневого терьера, и поглаживала ее, пытаясь успокоиться. — Складывали туда ненужные книги и тому подобное. Ничего…
— Ничего?
— Ничего особенного там не было. Я не знала, что дети туда ходят. Им не положено…
Подошедший Майер хмыкнул:
— Не положено, а они ходят. И проводят там свои вечеринки. У вас под носом!