Убийство
Шрифт:
Он был таким разным. Соблазнительный, как драгоценный металл, и смертоносный, как кобра, и ко всему прочему, уязвимый, как ребенок.
«Как обиженный ребенок», – подумала Дженни, гладя на то, как Одри медленно ходила по дому, расставляя вещи по местам.
Он сделал очень больно Одри, но, так как он все же не убил Саммер, это было закрытой темой. Он выпустил Сумеречных животных, чтобы убить Горди, который был виновен в том, что прогуливал школу и стрелял в кроликов.
Правда состояла в том, что Джулиан был просто слишком опасен. Мир стал безопаснее без него.
Но беднее. И скучнее.
Именно Саммер произнесла удивительную вещь.
– Знаешь, – сказала она, вертясь в гостиной у окна, чтобы не пропустить такси, – Джулиан говорил, что мир злой и ужасный – помнишь? Но потом сам доказал, что это не так.
Дженни очнулась от мыслей и в изумлении посмотрела на подругу. Это было именно так. И поэтому она могла продолжать жить и смотреть вперед. В мире, где такое может произойти, надо продолжать жить, надеяться на лучшее. В мире, где такое могло произойти, возможно все.
«Это настоящий дар Джулиана», – подумала она.
Но был и еще один дар, и она обнаружила его, когда взглянула на остальных. Они изменились – Джулиан изменил их. Как руна Дагаз, которая изменяла всех.
Одри и Майкл – они всюду ходили, держась за руки. Одри даже не позаботилась о том, чтобы заколоть волосы. Майкл покровительственно похлопывал ее по плечу.
А Ди и Одри месяц назад были врагами.
«После сегодняшнего вечера, – думала Дженни, – они никогда больше ими не будут».
Зак сейчас мечтательно смотрел на Саммер. Как человек, который неожиданно для себя очарован новым видом цветка.
«На прошлой неделе он и не взглянул бы на нее," – подумала Дженни.
Джулиан научил Зака, что воображение не всегда лучше реальности.
«Саммер тоже стала другой, – подумала Дженни. – Она теперь не такая бестолковая, какой была. Вот почему Зак так смотрит на нее. Теперь Ди».
Дженни повернулась, чтобы взглянуть на подругу.
Ди сидела, задумчиво наклонив голову, ее глаза с густыми ресницами были прищурены.
«Ну, Ди есть Ди, и она никогда не изменится», – с любовью подумала Дженни.
Но она ошиблась. Ди подняла глаза и улыбнулась.
– Знаешь, о чем я думала? О том, что, пожалуй, кардинально изменю свои планы. Я имею в виду учебу – а ведь я ненавижу учебу.
Она замолчала, и Дженни моргнула, потом наклонилась вперед.
– Ди?
– Я думаю, что, может быть, пойду в колледж после всего этого.
Ди тоже изменилась.
«Эба будет счастлива», – чуть было не вырвалось у Дженни, но в последний момент она осеклась, испугавшись, что Ди заупрямится.
Ди не любила, когда на нее давили.
– Это твой выбор, – только и сказала она.
– Да, мой. Мы сами делаем наш выбор.
Дженни посмотрела на кольцо на пальце.
– Мы многое можем выбрать.
И Том стал другим – тот факт, что у Дженни на пальце было кольцо, уже доказывал, насколько он изменился. Он ни словом не обмолвился об этом; она даже думала, что это не пришло ему в голову.
Он понял.
Если нет, то Дженни никогда не будет счастлива. Сейчас она знала, что он не возненавидит ее, если она во сне постарается направить Джулиана в прекрасный сон. Он, может, и не захочет об этом слушать, но не расстроится.
Дженни подумала,
– Машина подъехала, – сказал Майкл. – Так, сначала нам надо к врачу… – Он заглянул в исписанный каракулями листок.
– Нет, сначала мы поедем в «Вестерн юнион», а потом к врачу, – возразила Одри, забирая у него список, – потом…
– Потом мы поедим, – расплылся в улыбке Майкл.
– Apres yobs, [6] – не удержалась Ди, пропуская их в дверь, когда Одри вздернула бровь и ухмыльнулась.
6
После вас (фр.).
– Я тоже могу разбрасываться иностранными словами, Bonjours. [7] О solo mio, [8] Gesundheit. [9]
– D’accord, [10] – согласилась Одри и подмигнула.
Зак и Саммер вышли из дома. Дженни на мгновение задержалась на пороге и обернулась.
Холл пуст, дверь в подвал закрыта. Это хорошо. Если хотя бы один взрослый выслушает Дженни, ей надо будет убедить их никогда больше не открывать эту дверь.
7
Здравствуйте (фр.).
8
О душа моя (ит.).
9
Будьте здоровы (нем.).
10
Ладно (фр.).
Она повернулась и вышла на улицу.
По пути к машине Майкл сказал то, что мог сказать только Майкл. Он был сыном своего отца – писателя-фантаста.
– Послушайте! А что, если однажды кто-нибудь снова напишет имя Джулиана на «Доске жизни»? – спросил он.
Том на мгновение замер, пока Дженни не взяла его под руку.
– Даже не думай об этом, – сказал он. – Этого никогда не произойдет.
– Мне тоже кажется, что нет. Я просто предположил.
Дженни не могла дать волю скорби, которую чувствовала, – ей надо было строить свою жизнь. Многое обдумать. Она не могла сейчас просто пойти вслед за Томом. Она должна была сама решить, чего хочет.
«Что мне нравится? – подумала она, – Плавать. Компьютер. Кошки. Помогать людям. Дети. Цветы».
Она не знала, как соединить все это воедино, – ей надо найти свой путь.
И потом, она, Дженни Торнтон, сама себе хозяйка.
Прежде чем сесть в такси, она взглянула на небо Пенсильвании. Оно было невероятно синее – синее самого синего неба, какое только можно себе представить. Невероятно красивый, светящийся цвет, который, казалось, так много обещал.
Если Джулиан когда-нибудь возродится, она пожелает ему добра.