Ублюдок, притворись моим парнем... Книга 2
Шрифт:
Машина резко вывернула и затормозила. Я рефлекторно кинула взгляд в окно и поняла, что мы как раз выехали на какую-то улочку. Фонарей там почти не было и тротуар казался совершенно безлюдным.
Я не знала, что там нажал Флавье, но спинка моего сиденья резко опустилась и я уже не сидела, а лежала. Естественно я тут же попыталась подняться, но Леон-Гонтран не дал мне этого сделать. Одно мгновение и он навис надо мной. Жутко злой, агрессивный и несдержанный. Стоило только раз взглянуть в его глаза, как сразу становилось понятно — этот ублюдок себя больше не контролировал.
— Значит, я животное? — Флавье опустил свою руку на мою шею и
— Нет, подожди… Не нужно… Подожди… — я все это время пальцами цеплялась за ладонь Леон-Гонтрана, которой он сжимал мою шею, но не смогла убрать ее, из-за чего каждый вдох давался с трудом и, тем более, было непосильной задачей произнести хотя бы несколько слов. Да, Флавье себя не контролировал и даже не думал о том, насколько больно мне делал. До покраснений и позже появившихся синяков.
— Нет, Куница, ждать я больше не буду, — жесткие слова пропитанные злостью.
Кажется, Флавье еще что-то говорил, но я его уже не слышала. Я могла только чувствовать, как этот ублюдок грубо держал меня в своих руках, собираясь прямо в той машине отыметь. Его руки вновь на мне. Больно. Жадно. Жестко. И, черт, именно в тот момент я поняла, что такое настоящая паника.
Темнота и я беззащитна. Парень своим массивным телом ограничивал мои движения и руками лез под одежу. А еще этот запах сигаретного дыма смешанного с ароматом ментола. Все это было так похоже на ночь моего изнасилования и вызывало соответствующие эмоции.
Я не знаю… Флавье уже далеко не один раз мной «играл», но почему-то раньше я ничего подобного не ощущала. Даже когда он меня связал, я не испытывала такого безграничного страха. Была лишь ненависть к его намерению попользоваться мной и мое желание сопротивляться. Но в тот вечер, темнота окутывающая салон машины, мое чувство беззащитности и запах тех самых сигарет, сыграл со мной злую шутку. Разум затуманился, воспоминания сплелись с теперешним и я кроме жуткой паники, обрамленной острым страхом, больше ничего не ощущала.
Я начала вырываться, но не так как раньше. В тот момент я будто боролась за собственную жизнь. Извивалась, била Флавье кулаками, кричала и плакала. Я была не в себе.
— Нет! Не нужно! — я не сразу поняла, что по моим щекам потекли слезы, но прекрасно ощутила, как начала ими захлебываться. — Не насилуй. Не опять. Еще одно изнасилование… Я не хочу. Не хочу… — я уже толком не понимала, что говорила. Мысленно я была одновременно в двух местах. И в той своей квартире наедине с насильником и в Гелендвагене, прижатая к сиденью Леон-Гонтраном. Только, по сути разницы никакой не было. В квартире меня изнасиловали и это же меня ждало в Гелендвагене. Тот же страх. То же чувство беззащитности. То же невыносимо болезненное ощущение неизбежного от которого легко можно было сойти с ума.
Да, до того вечера я не знала, что изнасилование во мне все же оставило подобные отпечатки.
— Куница, что с тобой? Что ты говоришь? — Флавье остановился. Он попытался пальцами поддеть мой подбородок, чтобы заставить меня посмотреть в его лицо, но я словно стараясь вырваться из лап Дьявола, продолжала неистово сопротивляться. Наверное, для Флавье мое противостояние было лишь слабым трепыханием зверька и ублюдок мог легко продолжить начатое, но он пока что меня не трогал. — Порет! — Леон-Гонтран схватил меня за талию и попытался усадить, но аккуратности в этом ублюдке было чуть меньше, чем ноль и все привело к тому, что он ударил меня головой о дверцу. Утром того дня я как раз сняла лейкопластырь с виска, но при этом ударе ранка вновь разошлась и на лицо обильно полилась кровь.
Флавье выругался и попытался повернуться, чтобы достать что-то из бардачка, но мне этого быстротечного мгновения свободы хватило для побега.
Честно, я толком не поняла, как это я извернулась, чтобы не только открыть дверцу, но и выпасть из машины. Одна секунда и я уже со всех ног бежала прочь.
Флавье что-то кричал и я знала, что он побежал за мной, но я изо всех сил пыталась избежать Леон-Гонтрана, а поскольку паника и страх предавали неведомых сил, казалось, что мне все же удалось убежать от этого ублюдка.
Продолжая бежать, я думала лишь о том, что больше просто не могла находиться рядом с Леон-Гонтраном. То, что он меня чуть не изнасиловал, точно как и тот псих, говорило о том, что этот парень ненормальный и опасный.
Я была готова пойти на многое, лишь бы Флавье больше не смел подходить ко мне.
В ту ночь я решила, что приму помощь Жана. Другого выбора у меня не было.
2. Противостояние и шепот. Сделай выбор…
Я резко остановилась и попыталась тыльной стороной ладони стереть с лица кровь. Рванное дыхание и острая боль в боку явно намекали на то, что этот бег придется остановить. Поэтому, будучи жутко вымотанной и взбудораженной, я порылась в своей сумочке и достала телефон. На экране тут же высветились оповещения о пропущенных вызовах от Флавье. Их я проигнорировала и вызвала такси.
О том, как мне удалось добраться домой, я помнила плохо. У меня отобразилось в памяти лишь удивление таксиста, когда он увидел мой внешний вид. Та ночь вообще была сумбурной. Оказавшись в общежитии, я сразу же побежала в душ, после чего переоделась в мятую пижаму и довольно долге время расхаживала по комнате. Мелодия на моем телефоне периодически разрывала тишину и немного позже я все же взяла смартфон в руки.
Там я увидела не только пропущенные вызовы от Флавье, но и отправленные им сообщения. Последние из них были такими:
«Куница, я вижу, что ты у себя. Свет в твоей комнате включен. Выйди, нам нужно поговорить», «Лорет, я тебя не трону. Просто выйди».
Прочитав эти сообщения, я выглянула в окно и увидела в тусклом свете фонарей черный Гелендваген. Леон-Гонтран стоял рядом со своей машиной и курил, делая особо глубокие тяги горького дыма. Во второй руке он держал телефон и что-то набирал на сенсоре.
Мой телефон вновь громко пикнул, оповещая о пришедшем сообщении, но я тут же его выключила. На душе было необычайно паршиво и мне даже смотреть на Флавье не хотелось. Как-никогда раньше я радовалась тому, что специально выбрала общежитие, в которое не мог попасть никто посторонний. В своей комнате я была в безопасности. Там меня никто не мог тронуть.