Ублюдок, притворись моим парнем...

Юдина Екатерина

Следующим утром, я как никогда сторонилась Флавье. В машине я сидела около самой двери, будто меня к ней приклеили, и в университете старалась идти на пару шагов впереди. Леон-Гонтран вел себя, как обычно, но, стоило мне посмотреть на парня, как я тут же вспоминала то видео и его безразличное лицо, с которым Флавье выбивал тому несчастному зубы, из-за чего у меня мурашки бежали по коже. Нет, Леон-Гонтран точно чудовище скрывающееся за обликом обычного человека.

— Куница, ты почему такая дерганная сегодня? — спросил Флавье, смотря на меня прищуренным взглядом своих жутких серых глаз.

— Я переживаю. Заказала в интернете новую кофту, а она все не приходит. Мне кажется, что

продавец меня обманул, — пролепетала я, первое, что пришло в голову.

— И там кофта такая классная была. С Куницей из страз. Я и для тебя думала заказать с Песцом… — договаривать я не стала, ведь по взгляду Флавье поняла, что лучше мне этого не делать, иначе этот самый «песец» наступит мне.

На перемене, когда Леон-Гонтран отвел меня в ту аудиторию, я оторопела и даже как-то не пыталась сопротивляться. На его прикосновения я реагировала совершенно иначе и, скользя взглядом по массивным ладоням Флавье, которыми он опять забирался под мою одежду, принося мне неоднозначные ощущения, я все думала о том, сколько жестокости и боли эти руки причинили другим людям.

Все больше и больше я убеждалась в том, что Леон-Гонтран не человек. Человек не может в один день, с полным безразличием уродовать других, во второй день вести себя, как брутальный ублюдок, а в третий — целовать, так, что голова шла кругом и от грубости начинали жечь губы.

Черт, то самое безразличие, залегшее на лице Флавье, в то мгновение, когда он калечил парня, так невыносимо сильно разнилось с тем жаром, который исходил от парня, когда мы оказывались в пустой аудитории.

Вечером Флавье заехал за мной, чтобы отвезти в «Лете» и, сев в машину, я сразу удивленно распахнула глаза, тут же уставившись на парня. Я так привыкла к тому, что он носил джинсы и футболки, что увидев его в классических брюках и в идеально выглаженной рубашке темного цвета, замерла от удивления. Конечно, даже одетый в классику, он предавал своему виду небрежность, ведь галстук отсутствовал, верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, а рукава подкатанные, благодаря чему была видна его татуировка. Но, все равно он выглядел, словно другой человек. Во-первых, я поняла, что одетый в классику, Леон-Гонтран становился похожим на аристократа. Вернее, на ублюдка-аристократа, ведь, как ни крути и, в какую одежду его не одень, ублюдочность Флавье никуда не денется. А, во-вторых, черт, Леон-Гонтрану даже эта одежда шла и в тот вечер я поняла, что, скорее всего, он даже в мешке от картошки, одернутом вокруг бедер, будет выглядеть идеально. Везучий ублюдок. Оденьте на меня мешок и я буду готова стоять на кукурузном поле, ведь иначе, как «пугало», меня в таком случае не назвать.

Я поинтересовалась у Флавье почему это он в новом имидже, на что получила полный игнор. В итоге, Леон-Гонтран отвез меня к «Лете» после чего уехал, чтобы переодеться, но, буквально через полчаса он вновь вернулся в кофейню в уже привычной для себя одежде. Как раз в «Лете» начали собираться его друзья.

Вечер проходил в привычном темпе, пока месье Барно, владелец «Лете», не собрал весь персонал в своем кабинете, после чего не сообщил нам страшную новость. Камиль две недели пролежал в коме и утром того дня умер.

Естественно, эта новость стала для нас тяжелой и ошарашивающей. Наверное, больше всего она повлияла именно на меня, ведь я считала себя виноватой в том, что случилось с парнем. Больше двух часов я просидела в пустующей кухне, смотря впереди себя немигающим взглядом и думала о Камиле. Возможно, он был мерзким подонком, но даже он не заслуживал умереть в таком молодом возрасте. Поэтому я себя корила. Думала о том, что мне нужно было что-то сделать. Не подходить к нему тогда в университете…

— И

чего ты грустишь? — сквозь звон в ушах я услышала, как рядом со мной фыркнула Элиан. Эта девушка была на пару лет старше меня и работала в «Лете» посудомойщицей. Я с первых дней знакомства с ней поняла, что Элиан еще та социофобка и, осознавая, что общение с другими людьми ее раздражало, как то не стремилась заводить с дружбу этой девушкой. Мы вообще очень редко разговаривали. Я была неприятна ей, а она мне.

— А тебе разве не грустно? — осипшим голосом спросила я.

— Нет, не грустно. Мне плевать на Камиля, — Элиан пожала плечами. — И я не понимаю, почему ты распускаешь сопли после его смерти. Особенно, если учесть, что Камиль тебя изнасиловал.

После слов девушка я оторопело распахнула глаза и повернулась к ней, думая, что мне послышалось.

— Что? — я переспросила, несколько раз быстро моргнув. — Камиль меня изнасиловал? О чем ты говоришь?

— А ты разве не поняла, что он тебя изнасиловал? Или у него все же не получилось?

— усмехнулась Элиан, вопросительно приподняв бровь. — Я услышала, как Камиль, пару недель назад, на заднем дворике во время перерыва разговаривал с каким-то парнем. Камиль у него купил какой-то порошок и нахваливался тем, что отведет тебя в ресторан на следующий день, где и подсыпит этот порошок в напиток. А потом отвезет к себе и изнасилует. Ты потом еще неделю не ходила на роботу и я решила, что у Камиля получилось совершить задуманное. Хм, странно…

— Почему ты мне об этом не рассказала сразу? — я на выдохе спросила, не отводя взгляда от Элиан. Я была уверена в том, что меня изнасиловал не Камиль, но слова Элиан подтверждали, что именно этот парень подсыпал мне что-то. Правда, так же для меня огромным шоком стало то, что Камиль намеревался меня изнасиловать. Черт, я же была с ним в одной смене и, значит, во время того разговора тоже была на работе и, если бы Элиан просто рассказала мне о том, что она услышала, многого можно было бы избежать.

— А разве я тебе обязана, о чем либо рассказывать? — девушка опять фыркнула. — Мне какое дело до того изнасиловал тебя Камиль или нет.

Несколько секунд я смотрела на Элиан немигающим взглядом, пока перед глазами все не начало плыть. Очнулась я уже в то мгновение, когда мы обе валялись на полу и Элиан пыталась мне вырвать клок волос, а я, в свою очередь, пинала ее коленкой в бок. Как наш разговор перерос в драку я не понимала, но ясно ощущала жгучую горечь внутри себя. Да, Элиан мне ничем не обязана, но если бы она хотя бы предупредила меня, возможно, можно было избежать моего изнасилования и смерти Камиля. Если бы она хотя бы на одну минуту подошла ко мне!

Буквально через пару минут на кухню забежала Розали с месье Верно, но даже они вдвоем не смогли нас сразу разнять. На это потребовалось немало сил и времени. Когда месье Барно все же удалось оттащить Элиан в сторону, она кричала что-то о ненависти. Кажется, она ненавидела всех и в том числе меня. А я все лежала на полу и думала о том, как она может жить с такой мизантропией. Разве ненависть не сжирала девушку изнутри?

Элиан ушла, напоследок хлопнув дверью, а я еще какое-то время неподвижно лежала. Розали что-то спрашивала и месье Верно взволновано наклонился ко мне, а я даже не могла расслышать слов подруги и, тем более, что-то ей ответить. Я не понимала, что у меня все лицо в крови от того, что Элиан ударила меня кастрюлей по лицу и около виска появилась очень сильно кровоточащая ранка и я не видела, что моя рабочая форма была порванной. Я лишь лежала, дышала через раз и пыталась проглотить тот горький ком в горле. Если бы Элиан предупредила меня… Всего этого не было бы.