Убойные ребята
Шрифт:
– Люблю я тайгу, – сказал Кондрашкин, допев. – Помнится, на охоту ходили… дед у меня… он один на медведя с голыми руками ходил. У него вообще с головой не в порядке было, – неожиданно присовокупил он. – Тут, видьте ли, дело не такое, штоб…
– Ты ночевать-то где будешь? – перебил его Семеныч.
– А хер его знает. Моя сказала, чтобы я под мухой не тово… даже не совался. Да ну ее! Я думал – шутит, пришел с именин Василия, а она мне сковородой по башке – хрррясь! В сарае буду ночевать! – заключил он.
– В
– Чего это?
– А там у Маруськи сегодня, кажись, банкет. Хахели ее ухажористые, бомжары вонючие, гуляют!
– А и пойдем к ним. А что вонючие, так это и ты… и мы с тобой, Семеныч, не благо-уха-ем, – старательно выговорил Кондрашкин.
– «Пойдем»! А хрен-то там – пойдем мы куда! Ты в прошлый раз Маруську послал? Послал. Генку ее послал? Послал. Челюсть Рите-дурочке сломал? Сломал. Так если ты и пойдешь, то только без меня. Я еще хочу, знаешь, пожить.
– Ы-ых!.. Есть идея, – сказал, мрачнеющий по мере того, как Семеныч разворачивал перед ним свиток его славных деяний, Кондрашкин. – Ночевать в подвале. Там тепло. Там, правда, крысы, но это ничего. Хуже моей бабы крысы нет! А меня крысы не трогают.
– И где же твой подвал?
– А вот… под ногами.
– Дык это ж канализационный люк!
– А не один хер, подвал или, значица, кана-ло…ли-ационный люк! Тебе чего – гостиницев надо, отелев всяких!
– Ладно, – проворчал Семеныч. – Все равно спать негде, а под дождем или в подъезде холодно. Давай… ррраз-два… па-а-ашла!
Алкаши отодвинули люк и глянули вниз. Оттуда действительно пахнуло влажным теплом. Или это им так показалось. По крайней мере, Семеныч не выказал недовольства, а Кондрашкин пропел:
– В выссоком терррему-у!..
И тут, ломая ветки, на них сверху полетело еще что-то. Судя по всему, гораздо более массивное, чем жидкость из ночного горшка. Кондрашкин разинул рот и, отскочив, навернулся через лавку и упал на мягкую землю палисадника. Семеныч задрал голову и остался недвижим.
– Бля-а! – наконец коротко выдохнул он.
Перед ними на земле лежал труп рослого и очень хорошо одетого мужчины. Один мобильник у пояса мужчины, верно, стоил годовой зарплаты Кондрашкина. Да и прочее, что при нем было, стоило недешево. Кондрашкин сдавленно матерился, не видя этого «гостинца», в прямом смысле упавшего с неба, а Семеныч зашипел на него:
– Тише ты, башка твоя баррранья! Подь сюды – гля!
Кондрашкин поднялся и, раскрыв рот, смотрел на то, как Семеныч споро обыскал мужчину и извлек из его кармана пухлый бумажник. Две пары глаз скрестились на нем, и сплелись захлебывающиеся возгласы:
– Да ту-у-ут… да тут!..
– Пятисотки!
– Доллары…
– Сто… еще сто… еще сто… доллары, доллары! Да тут нам с тобой на год хватит, чтобы кучеряво!.. – заключил Семеныч,
– Я телефон приберу, – сказал Кондрашкин. – Он всежки дорогой, тово… сотовый. Как в рекламе, едри ее!..
– А его куда?
– В люк – и крышкой сверху! И землей сверху присыпать… дерном.
Глава 11
НОЧНЫЕ ВСТРЕЧИ
– Ты что, в самом деле хотел оставить его в живых? – выговорил Фокин, вглядываясь в сомкнувшуюся за упавшим с крыши трехэтажки Бергом ночную тьму. – Действительно или так, туфту гнал?
– Да видно было бы. Вообще-то и так два трупа есть, уже много, а этот Валера Берг, не знаю почему, мне даже понравился. Убивать не убивать, а вырубить так, чтобы он дня три и слова сказать не мог, можно было бы. Повалялся бы где-нибудь на чердаке, потом нашли бы его.
– Не его, а труп нашли бы. Умер бы от потери крови.
– Труп? Да, пожалуй. Да в принципе он уже и так был почти труп – после всего того, что он нам наболтал. Свои бы положили.
– Думаешь, верное инфо слил?
– А еще бы попробовал он врать, – тихо проговорил Свиридов. – Он сказал правду хотя бы потому, что не предполагал, будто мы сумеем применить этот код. А вот мы применим.
– Ты что, Влад? – выговорил Фокин. – Собираешься сунуться на виллу этого Боцмана?
– Почему нет?
– И когда же?
– А прямо сегодня. Переоденусь, смою этот грим, возьму все что надо, потом – в машину…
– В какую машину?
– Да вот прямо в этот джип Берга и сяду. Надо пойти пошарить и взять у него ключи и пульт сигнализации. А то не хотелось бы терять пятнадцать минут, вскрывая эту тачку.
Свиридов не бахвалился: он в самом деле мог за десять-пятнадцать минут вскрыть любые навороченные иномарки, снабженные новейшей сигнализацией и напичканные разнокалиберными мультиблоками и блокираторами. Что же касается отечественной «жигулички» без сигнализации и наворотов, то он мог вскрыть ее за несколько секунд с помощью молотка, гвоздя и отвертки. И все это – практически бесшумно.
– Значит, сегодня, – задумчиво протянул Фокин.
– Только на этот раз я пойду один, даже и не спорь. Ты и так хорошо мне помог. Ладно, пошли. Посмотрим, где там этот Берг.
Однако внизу их ждало разочарование: трупа Берга не было. Нигде. Видно было пятно крови, распластавшееся на асфальте, Свиридов коснулся его кончиками пальцев, убеждаясь, что это действительно кровь. Но самого Берга не было. Как не было и следов. А ведь если бы он уходил, то оставались бы следы крови, хлещущей из отрубленной руки. Кроме того, само предположение о том, что он мог ходить с отрубленной кистью и после падения с третьего этажа, было крайне сомнительно.