Убойный сюжет
Шрифт:
— Майор, всё в кайф, но надо торопится к моcтику через речку Бурую. Там в садоводстве спрятана заложница… Однако у нас из оружия — только плевательные аппараты. Сережа, придумай что-нибудь вместо бомб и пулеметов, ты же мастер на разные безделушки.
Теперь страх и ужас перестали корябать меня изнутри, но зато родился какой-то азарт. Успеем ли добраться до пленницы, прежде чем ее охранники получат команду "убрать"? А какие все-таки у Анки замечательные…
По-моему, охранный персонал в домике номер пятнадцать мы застали почти врасплох. По крайней мере, они не ожидали нападения с воздуха. Двое человек выскочило из дверей во двор, и тут их приголубила
Какой-то агрессивный гражданин высунулся из чердачного окна и разок стрельнул из пистолета. Мы тут с Сережей кинули по бутылке пепси-колы. По "тыкве" не попали, но отлетевшим осколком ему порезало руку и он бросился улепетывать. Затем прочистил очи товарищ, обсыпанный мукой, он уже дал очередь из "акаэма". Но удачно спущенное на тросе ведро угомонило его надолго. Можно было снижаться над крышей.
Анна нашлась, причем живая, без кляпа во рту и даже не связанная. Я же ожидал увидеть нечто жутковатое. Наверное, бравые охраннички были уверены, что от них дамочка не смоется. Они обеспечили ей довольно комфортные условия, а в ответ экс-мэр ходил у гуняковской кодлы на коротком поводке. Казалось, сама Аннушка не очень ожидала явки спасателей. По-крайней мере, заулыбалась она не сразу и даже слегка одеревенела. Впрочем, после небольшой паузы гражданка Беленкова нашла силы облобызать меня (много раз) и поцеловать Сережу и Плотицына (по разику).
— Я ведь заметила, что ты шальной, Леня,— промурлыкала она, повиснув на моей шее.— Поэтому нет ничего удивительного, что ты вытащил меня отсюда. Как ты теперь будешь меня защищать?
— Я знаю один способ, Аннушка, но, честно говоря, лимит по изменам у меня исчерпан.
— А что тебе мешает использовать лимит на следующий год и на следующую пятилетку?
— В самом деле, что мешает?— и я, подтолкнув даму в круглую попку, помог взобраться на борт вертолета "МИ-8".
Тут вышел на связь Трофимов.
— Я рад, Шварц, что ты общаешься со мной через эфир, но как там обстоит с моей техникой?
— Борт номер 20123, я извиняюсь, накрылся. Господин полковник, недоразумение началось из-за различия во мнениях — кому надо покинуть вертушку на высоте двести метров.
— Расшалился понимаешь. Дорого мне ваш плюрализм мнений обходится,— полковник еще с минуту словесно пачкал всех участников недавнего "прогулочного" полета, а потом уточнил:— Ты, надо полагать, уцелел, а как остальные?
— Тархов, его пилот и двое хранителей тела, к сожалению, канули в Лету. Летопись сомнительных свершений Филиппа Николаевича подошла к концу. Зато со мной украденная дочка мэра. Операция по спасению заложницы успешно завершена.
— Что ж ты раньше не сказал. Сам Тархов каюкнулся. Увы, но это, действительно, самое доброе дело, которое он сделал. Без него Гуняков и Сердоболько против нас не сдюжат. Устрою-ка я им "стрелку". Теперь дай сюда Плотицина.
И после дополнительных указаний наш вертолет взял курс на ячменное поле у развилки двух дорог, шоссе и грунтовки, ведущей на озеро Долгое.
По дороге я у Анны выведал, почему все-таки Тархов ее умыкнул. Суть была не в одном лишь желании накинуть удавку на мэра. Дамочка Беленкова, оказывается, всю кашу и заварила.
Она первой измыслила идею падающего на головы метеорита. Аня просто хотела помочь своему папе-мэру, который имел свои виды на то, кто должен командовать в городе и распоряжаться редкоземом. Думала, что папаша твердой рукой остановит панику, восстановит порядок в Свердловске-66 и снискает любовь горожан. Она поделилась с двумя своими друзьями, Степой Нееловым и Леной Тарховой. А также с известным английским шутником Джейсоном Хоком. (Тот и должен был объявить в конце концов, что юморнул.) Первый сразу использовал идею в своем замечательном романе, вторая поделилась свежой мыслью со своим братцем. И пошло-поехало. Идея, использованная аморальными мозгами, реализовала свой отрицательный потенциал. И глупому ежику понятно, что Елена Тархова, как сотрудник редакционно-издательского комплекса, быстро прознала, о чем написал в своей книжице Неелов, поэтому она и стала его лебединой песней. Тарховская кодла, естественно, стала приглядывать за первоисточником идеи, Аннушкой, и, конечно же, не позволила ей звякнуть Хоку и отменить шутку. Короче, девица Беленкова начала выдавать себя за другого человека, мадам Тархову, используя при этом цвет ее волос и даже речевые обороты. Анна пыталась дернуть в Свердловск, чтобы оттуда связаться с Хоком, но тут Филипп Тархов изъял ее из обращения…
А вот сейчас Трофимов, похоже, решил устроить капитальную "стрелку". Едва мы сели — правда, не заглушив мотор — как на поле выехало три джипа. Вороненые стволы я сразу засек. Однако джипы вежливо остановились метрах в пятидесяти от нас. Кажется, это те самые участники переговорного процесса, которых высвистал полковник.
С помощью плотицынского бинокля я высмотрел за ветровым стеклом одной из машин жирную афишу Сердоболько. А за другим стеклом еще одну важную персону. Уж не ряха ли Гунякова-Бессерглика маячит? Вдобавок я заметил снайперскую винтовку, которая смотрела прямо на мой котелок.
— Послушайте, давайте взлетим,— обратился я к другим членам команды.— Что-то у меня на земле голова чешется. Вон стекляшка оптического прицела сверкает.
— Да это чья-то сопля на солнце блестит. И вообще, шеф разрешил улететь только при явной угрозе.— кратко отозвался обычно словоохотливый Плотицын. Первой жертвой такой исполнительности, кажется, станет мой труп.
— Значит, вы считаете, что моей голове ничего угрожать не может, поскольку мозги в заднице?— обиделся я на старого знакомого.
Все-таки мне полегчало, когда показался "Ка-22" с Трофимовым. Эта вертушка тоже присела, переведя мотор на холостые обороты.
— Леня, вертолетным хулиганом ты уже был, сейчас станешь дипломатом и отправишься со мной на переговоры. Как товарищ, лучше других разбирающийся в местной обстановке,— велел полковник. Хочешь не хочешь, а слушаться надо. Толковище началось где-то посредине между винтокрылыми машинами и джипами. Тут я впервые познакомился с Гуняковым-Бессергликом.
— Где Тархов?— начал он.
— Его бренное тело взорвалось вместе с геликоптером где-то на скалах Юхновского заказника. Что поделать, авария. У самого еле-еле душа в теле.— скромно отозвался я.
— Вы убили его!— багровея, стал взвиваться Гуняков.
— По-моему, разговор движется не в ту степь. Сейчас не время называть черное белым, а горькое сладким. Тархов и трое его подручных хотели покончить со мной, поэтому им не повезло. Еще на вашей совести Неелов и Цокотухин. И Крутихин едва не стал пускать пузыри благодаря вам. Тархов-то перед смертью расскаялся и все рассказал мне. Вдобавок он девушку умыкнул… Эй, Аня, покажи личико, только ненадолго.