Участковая для нечисти
Шрифт:
– Знала бы все, было бы легче. А пока я знаю только часть, и точно не того, что нужно!
– пожаловалась сердито Лида, потом положила руки на подоконник.
– Миш.
– Что, барышня?
– А может, ну, его кофе и шоколад. Пойдем к реке? Скоро лед встанет, не погулять будет. А погода - хороша!
– Волхвы ждать не будут. А встретиться с ними нужно обязательно.
– Почему-то мне кажется, что ничего хорошего из этой встречи не получится.
– Почему же?
– Интуиция. Хотя она у меня всегда была не слишком хорошая.
– Придется, - Михаил отстранился, двинулся вглубь кухни, - твоей интуиции на этот раз, как обычно, ошибиться.
– Волхвы прислали… место и время?
– Да. Их проведут на границу.
– А как по их мнению на границу должна пройти я?
– удивилась Лида.
– Я же… Миш!
– поднявшись на крыльцо, нетерпеливо разувшись и пройдя на кухню, девушка воззрилась на спокойного Мельника.
– Вот скажи, а они меня за кого держат? За человека или за бабу ягу?
– Влада Сергеевна говорила, что их очень интересует феномен «вернувшегося дара».
– То есть, они ждут на встречу бабу ягу… - девушка задумалась.
– Интересно, можно ли это использовать?
– Кем ты видишь их сама, барышня?
– Тем, кто не желает мне ничего хорошего, - подумав, ответила Лида.
– Понимаешь, дело даже не в том, что случилось в детстве, дело в том, что как-то это все странно следует одно за другим. Неправильная логическая последовательность. Если бы они были хотя бы нейтральными, они появились бы еще на этапе, когда неожиданно зарегистрировали резкий всплеск полуночной активности в этом регионе. Но они не появились. Если бы они были друзьями, они появились бы в истории с личем. А так… Все складывается в картину, в ходе которой единственно возможный вывод - это то, что они как минимум не на нашей стороне.
– Барышня.
– Да, Миш?
– Если получится, на поляне не отходи от меня ни на шаг.
– Ты будешь держать меня за руку?
– спросила Лида.
– Да.
– Тогда никаких проблем. И… еще кое-что.
– Да?
Лида подошла к Михаилу, отобрала у него измочаленный пучок чайного сбора:
– Не нервничай! Все будет хорошо. Ведь у тебя есть я!
Мельник мог бы сказать «какая восхитительная наивность», Мельник мог бы напомнить, что защитить участковая едва-едва сможет саму себя. Но он только подумал о том, какая шальная и искренняя улыбка у Лиды и кивнул:
– Хорошо, барышня. Пусть будет так. Только ты все же переоденься.
– Сейчас!
– засмеявшись, девушка убежала.
Михаил, сделав кофе и вытащив шоколад, занес в дом стопку дел, скользнул мимолетным взглядом по названиям, но вчитываться не стал. Двинулся к мельничной запруде и Шторму. Лечить келпи было нужно в любом случае.
Лида, уже переодевшись, устроилась лицом к окну. Нет-нет, совсем не подглядывать, просто, просто… ну, вот просто так получилось. Бывает такое. Иногда… Когда никто не видит…
Зазвонивший телефон стал неприятным сюрпризом.
Удивленная тем, кто и зачем может звонить?!, Лида даже трубку в первый момент не захотела поднимать. В конце концов, после работы, отправленная пораньше домой, она зашла к папе и Димке, пообщалась с ними, узнала, что от бабушки новостей нет. И ничьего звонка не ожидала…
– Алло?
– Скворцова… - слова донеслись сквозь потрескивания, но голос был знакомым…
– Ты.
– Я, - согласился Гусар на том конце.
– Сам не знаю, зачем звоню, Скворцова. Мои наблюдатели уже доложили, что ты жива-живехонька, даже не бледная, в обморок не падаешь, по стеночке не передвигаешься. Обидно же, право слово! В кого ты такая… упрямая, Скворцова?
– Зачем ты звонишь, Леш?
– тихо спросила девушка, ощущая, как от приподнятого настроения не остается и следа.
– Скворцова, Скворцова! С чего вдруг такой вопрос? Ты пытаешься меня в чем-то обвинить? Хотя нет, нет. Я знаю, ты считаешь, что у меня есть какие-то корыстные побуждения! Ну, разве же так можно? Я…
– Белый и пушистый, такой обаятельный и очаровательный, я слышала это и хорошо помню.
– Скворцова! Умерь свою гордость, а то с тобой общаться невозможно.
– Так и не нужно этого делать!
– вспылила Лида.
– И отказать себе в удовольствие слышать, как мрачнеет твой голос?
– Лешка расхохотался.
– Ой, не могу, Скворцова. Твоя наивность такая умилительная. Умилялся бы. До твоей смерти.
Девушка зябко вздрогнула.
Смерти?
Она совсем не хотела умирать!
У нее еще было столько планов. Она еще столько не успела сделать. Умереть?! Вот просто по той причине, что этого пожелал какой-то некромант! Да ни за что!
– Тише, тише, Скворцова, - на том конце поперхнулись, потом Лешка снова расхохотался.
– Ты так злишься, что от твоей ярости плавится сейчас мой телефон. Не плавь его, пожалуйста, - полушутливо, полусерьезно добавил мужчина.
– Я еще хочу с тобой поговорить немного. Слушай, Скворцова, давай договоримся? Я оставлю в покое твою семью. Никаких покушений на твоего отца, твоего брата или твою бабку, хотя она… сама кого хочешь в бараний рог скрутит. Но твой отец и брат могут пострадать от моих рук. Это будет такая трагедия! Такая жуткая трагедия.
– Леш, не ерничай.
– Не буду. Вообще ничего не буду. Не буду никак им вредить, мешать, ничего не буду. Но ты не будешь вешать трубку, пока я не разрешу.
Говорят, что первая эмоция - самая правильная, самая честная, самая искренняя. Она очень настоящая, потому что разум не успевает включиться, и правят балом сердце и интуиция.
– Скворцова?
– Пошел ты!
– резко рыкнула Лида.
– Ты меня предал, ты отобрал у меня мои воспоминания! Мои чувства! Ты отобрал у меня все, что было. Руки у тебя коротки будут добраться до моего брата или моего отца! Так что можешь засунуть свои попытки туда, откуда у тебя руки растут!
Взорвались одновременно оба телефона. И тот, что держала Лида, и тот, что сжимал Лешка. Взвизгнув, девушка выронила пластиковый мусор, прижала ладонь к щеке, потом с недоумением взглянула на алые потеки на пальцах.
– Барышня?
– вернувшийся Мельник вошел степенно в комнату, отложил в сторону перчатки.
– Что случилось?
– Кажется… я немного вышла из себя, - немного испуганно сообщила Лида.
– Ну-ка, постой спокойно, - Михаил усадил девушку на стул, вытащил из верхнего ящика стола травяную мазь в баночке, изумленно взглянул на наведенный порядок.
– Барышня, когда ты успела добраться до ящиков?!