Учебник для детектива
Шрифт:
Вряд ли. Один из экспонатов не имел никакого отношения к поместью Бейкера. Это был установленный на столе стеклянный гроб, ставший местом последнего упокоения для «Старейшего убитого человека», хотя и усохшего, сморщенного и всего желтого, но зато настоящего. Вот так, случайно, Анвин попал в комнату, где были собраны все трофеи Еноха Хоффмана.
Перед камином стояли два кресла с высокими спинками. В одном из них сидел, судя по всему, низкорослый мужчина в синей пижаме, отделанной красным кантом, в руке у него был бокал с бренди. Он повернул свое квадратное
Каким же дураком был Анвин, долгие годы печалясь по поводу исчезновения этого гнусного чревовещателя! Вряд ли какой рапорт стоит того, чтобы нарываться на подобную встречу.
Хоффман предложил ему гильотинку для обрезания сигар, и тут Анвин понял, что все еще держит в руке сигару, презентованную ему на улице одним лунатиком. Он положил ее на стол.
— Мистер Хоффман, — обратился он к человеку с квадратным лицом, — мне вовсе не хочется выступать в роли вашего оппонента и соперника.
Хоффман захихикал или, может быть, просто засопел. Взял со стола сигару и обрезал ее.
— Я не стремлюсь выяснить, кто убил Эдуарда Ламека: вы или кто-то еще, — продолжал Анвин. — Равно как меня не интересует, чье тело находится в музее или что вы намереваетесь делать с Эдвином Муром. Заметьте, я даже не хочу знать, что вы планируете делать со всеми этими будильниками. Мне всего лишь нужно найти детектива Сайварта, чтобы вернуться с чистой совестью на свое рабочее место.
Хоффман пожал плечами. Он раскурил сигару и выпустил клуб дыма. Потом поднял свой бокал, словно желая сказать тост, и подождал, пока Анвин возьмет свой. Бокалы со звоном встретились, и они выпили. Бренди как огнем обожгло Анвину губы.
— Если вы не можете сообщить мне, где он находится, — саркастически улыбаясь, заметил Анвин, — тогда, возможно, расскажете кое-что об одной из пользующихся вашим гостеприимством особ. Она всегда носит клетчатое пальто.
Хоффман, словно подброшенный пружиной, выпрыгнул из своего кресла и швырнул бокал с бренди в камин. Бокал с грохотом раскололся, и из камина вылетели языки пламени. Потом Хоффман облокотился о каминную полку и опустил голову на руки, плечи его тряслись.
Анвин встал и подошел к нему. Он хотел остановиться, но вдруг понял, что не может. Он положил руку на плечо иллюзиониста. Хоффман резко обернулся и уставился на него так и не открывшимися глазами.
В этот момент было особенно приятно чувствовать, как бренди обжигающим потоком продвигалось вниз, к желудку.
— Пожалуйста, — начал Анвин. Он хотел сказать: «Пожалуйста, не просыпайтесь», — но слова застряли в глотке и бренди окончательно их смыло. Анвин, шатаясь, отступил назад; из камина снова вырвалось пламя, а с первого этажа все доносились поистине завораживающие звуки виолончели с резиновыми струнами и задумчивое мурлыканье аккордеона.
Наглотавшись вне всякой меры бренди и дыма, Анвин выбежал из комнаты и бросился на звуки музыки.
Внизу все уже были приодеты сообразно происходящему. Он расстегнул воротник и сделал несколько глубоких вдохов, чувствуя, как успокаивается пульс. Он был рад наконец присоединиться к остальным гостям. Из игорного зала вышла Эмили Доппель, а сопровождавший ее мужчина уже щеголял в рубашке; более того, на нем превосходно сидел двубортный костюм отличного покроя. Когда она заметила Анвина, то оттолкнула своего сопровождающего и приблизилась к нему.
— Как вам нравится мое платье? — спросила она.
Анвину хотелось сказать, что это длинное черное платье с глубоким декольте очень ей идет, но он не находил нужных слов. Ассистентка же, не дождавшись комплиментов, улыбнулась, взяла его за руку и повела к танцполу. Он никак не мог расстаться со своим зонтиком, а потому повесил его на руку, и они начали вальсировать.
Эмили рассмеялась, глядя на него.
— Признавайтесь, — обратилась она к нему с лукавой улыбкой. — Я ведь вам нужна. Без меня у вас ничего из всего этого никогда не получилось бы. Ну не лгите же хотя бы сами себе, детектив Анвин. Вы ведь все-таки можете поверять мне свои самые заветные мысли и раздумья. — Она снова засмеялась и добавила: — Я же как-никак достойная доверия девушка!
— Да я бы никогда не стал вам лгать, — солгал Анвин.
— Я очень рада, что мы смогли наконец объясниться. Здесь все совсем иначе, вам не кажется? Иначе, чем в офисе. Или в машине.
В танце она вела его, и он был ей благодарен за это, потому что танцевать он умел ничуть не лучше, чем водить машину.
— Вы часто здесь бываете? — спросил он.
Она оглянулась вокруг.
— Не знаю, не уверена.
— Мы оба спим и видим сон, — предположил он. — Со мной никогда такого не бывало, а сейчас я сплю. Мы оба спим.
— А вы добрый, — близоруко щурясь, заметила Эмили. — Послушайте, почему бы вам не рассказать мне, зачем вам понадобилась Клеопатра Гринвуд? Чего в ней такого уж особенного? Она не при делах, вам не кажется? И с чего вы взяли, что я не в курсе происходящего? Не надо меня игнорировать, детектив Анвин.
Тут его взгляд непроизвольно упал на женщину в клетчатом пальто — она по-прежнему в одиночестве сидела за своим столиком. В отличие от остальных гостей она была в той же одежде, что и прежде: простая синяя ночнушка да синие шлепанцы. От Анвина вообще-то не укрывались подобные детальки. Он был очень внимательным сновидцем.
— Извините меня, — проговорил он нерешительно и вышел с танцпола.
— Эй! — в отчаянии крикнула ему вслед Эмили.
Но он уже направлялся к женщине в клетчатом пальто. Она сидела, скрестив ноги, и смотрела на танцующих. Глаза у нее сейчас были открыты, серые и холодные. Они как бы вбирали в себя приближающегося Анвина, и ему пришлось сделать усилие, чтобы не потерять равновесие. Ощущение было такое, словно он идет по песку, а о ноги бьются налетающие волны.
— Не помню, чтобы я вас звала, — криво усмехнулась женщина в клетчатом пальто.