Ученица Чародея
Шрифт:
Задумчиво закусив губу, Ясен смотрел в след очередной жертве...
Интересно, как скоро ее кровь прольется на алтарный камень? Или на этот раз мир предпочтет слезы?.. плоть?.. душу?..
Сам ибис на месте мира забрал бы все. Не дело растаскивать по кусочкам ту, что так сияет. Бедное дитя... одинокое, потерянное, несчастное... и такое притягательное!
Не удивительно, что когда-то давно один из ибисов возжелал ее предшественницу... это совсем-совсем не удивительно...
Резко дернув головой, Ясный отвернулся. Неуместные мысли, более того - опасные. То, что удалось один раз, вряд ли получится снова. А значит, нечего и голову
Эссиан Вейс задумчиво стоял у окна в своем кабинете и вглядывался в смутно-знакомые черты. Всего лишь портрет. Единственный прижизненный портрет его прабабки. Здесь она еще совсем дитя, только-только переселившиеся из детских комнат на женскую половину замка. Сиана иль Варрай. Наследница престола - и ведьма. Та, что внесла раздор в мир духов, одним своим появлением на свет.
Но на этом портрете нет даже и намека на грядущие беды. Спокойное, почти одухотворенное лицо, приятно-округлое, еще хранящее следы детской наивности, сияющие сине-голубые глаза, аккуратный носик, маленькая родинка над левым уголком губ... она была бы совершенством, но упрямо вздернутый подбородок все портил, вносил диссонанс в казалось бы уже завершенную мелодию... Всего лишь маленький нюанс, почти не заметный с первого взгляда, но стоит вглядеться - и вот вы видите совсем другую картину. И кажется, что это парадное платье цвета спелого персика здесь абсолютно не уместно, что на модели явно был костюм для верховой езди и вряд ли когда она облачалась в парадные одеяния. Взгляд приобретает какую-то необъяснимую дерзость, сладким ядом сочится улыбка, и даже в ее позе есть что-то язвительное и насмешливое. Говорят, она не умела быть другой. Просто не могла сдерживать свои порывы, а оттого совершала глупость на глупости... чем же еще можно объяснить тот бунт? Любовью? Нежеланием подчиняться? Страстью всегда и во всем быть правой? Никто этого и не скажет. Но ушла она тогда действительно громко, раз до сих пор о ней вспоминают.
Грешница... в чем же действительно заключался твой грех, Сиана? В нежелании подчиняться правилам? В строптивости? В неумении смирять свой гнев и гордыню? Что же подвигло тебя начать самую страшную в истории войну? Войну, потрясшую не только этот мир, но и все тонкие!
Сиан задумчиво смотрел на свою прабабку и не находил ответов. А она с всей возможной дерзостью взирала на далекого потомка, словно что-то требуя... подчинения? Вряд ли. Никто в их роду власти не ценил, по крайней мере, показной. Вот исподволь, из-за угла - это да, но только так, почти на грани всех способностей и сил... почти искусство...
Эссиан резко дернул головой, отгоняя непрошенные мысли. Этим вопросом он займется позже, а пока следует, как следует поразмыслить над тем, что сказала Морейа... Что же может быть такого особенного в этом мальчишке? Конечно, этот мир любит собирать кровавую дань со своих королей, но обычно он предпочитал женщин...
И все-таки присмотреться получше стоит. Потому что всегда лучше держать руку на пульсе мира - по крайней мере, всегда будешь знать, когда надо будет отпрыгнуть с его пути...
Да, и первое, что следует сделать это привязать мальчишку к себе! Иначе этим вопросом может озаботиться кто-то еще, а выпускать из рук что-то свое, Эссиан Вейс сильно не любил. Это тоже было у него семейным, но уже совсем по другой линии...
Глава 12. Леди Морана
На кухню я вошла, уже нисколько не сомневаясь в своем праве находиться в этом месте и в этом времени. И плевать на всех несогласных.
Альберт при моем появлении слабо улыбнулся. А вот Морана...
На миг мой мир замер, а потом цветными осколками осыпался к ногам. Не может быть таких глаз у человека! Не должно! Не взгляд - звездное небо. В беспощадном мраке ночи искрами живого света сияют чужие души...
На какой-то миг мне захотелось подойти ближе, раствориться в бесконечном танце звезд на дне вечно-печальных глаз, последним поцелуем коснуться алых губ...
Леди.
Теперь и я поняла, что она именно Леди. Несчастная и вечная. Милосердная и жестокая. Многоликая и постоянная.
Всего лишь спирит. Но отчего тогда мне так хочется назвать ее богиней?
– Эдмон... Эдмон!
– Альберт ощутимо сжал мое плечо, и только после этого я смогла отвести взгляд от Мораны. Единый! А ведь она даже не красива! Стоило мне вырваться из цепких лап ее воли, как ее образ сгладился, притупился, словно подернутое дымкой зеркало. И в памяти осталась всего лишь женщина, такая какая она есть в действительности, без налета сверхъестественных сил. Высокая, статная, уверенная... Однако всего лишь женщина. Длинные черные волосы небрежно сцеплены заколкой на затылке, темные глаза с искорками более светлых тонов смотрят чуть надменно и - с вызовом, словно она чего-то ждет от меня. Черты лица немного резковаты, если не сказать больше - неприятны.
– Эдди, ты как?
– в голосе дива прозвучало искреннее участие, да и смотрел он на меня пристально-пристально... кажется, моя реакция на нашу гостью несколько нестандартна. Но вот чего от меня ждали? Слепого и полного обожания? Или, напротив, я не должна была заметить странной притягательности ее взгляда?
– Все хорошо, Альберт. Все хорошо...
– но почему-то мне самой в это не верилось. Совсем. Отчаянно захотелось повернуться снова, заглянуть в ночную тьму ее глаз и найти... что? Свою смерть? Но я же не рвусь на ту сторону! Меня там абсолютно ничего не привлекает!..
... а Эдди?
– тихо прошелестело что-то глубоко внутри.
Я удивленно замерла. Нет, ту потерю я давно пережила. И только длинными зимними ночами, сжимаясь в комочек, от боли и холода, я вспоминаю о том, что пришла в этот мир я не одна... что когда-то нас было двое...
Странная апатия завладела сознанием. А есть ли смысл бороться дальше? Смогу ли я жить одна? Имею ли я на это право? Ведь будучи с рождения вместе, я и в смерть должна была последовать за ним, верно?..
– Эдди!
– Альберт резко встряхнул меня, его пальцы до боли впились в плечо.
– Эй, мне не нравится твой взгляд!
Я безразлично дернула плечом. Странное равнодушие, ранее несвойственное мне, сковало тело и душу. Даже боль не отрезвляла, только окрашивала в тошнотворно-серый цвет все вокруг.
– Эдмон!
– это уже Мора. В один миг с нее слетела вся спесь, оставив только сердцевину. Всего лишь женщина. Но в то же время - Леди. Отчего-то эти два факта совершенно не укладывались в голове, словно одно исключало второе.
– Альберт, отойди, я сама позову его. Кажется, он слишком чувствителен к моему дару.
– Темный? Но разве люди наследуют ваш дар?
– Наследуют, если связаны со смертью. Он - связан. Я теперь отчетливо вижу нити, уходящие от его сердца в вечность.