Ученица Лесника Doppelkopf
Шрифт:
Учитель был дома и он был не в духе. Посмотрел на Ирину, хмыкнул и молча ткнул пальцем в сторону стола: “Выкладывай, что принесла.” Равнодушно взглянул на серебряную пластинку и снова вопросительно посмотрел на девушку.
– Нашла.
– Это понятно, что не сама сделала. Где?
– Перелесок рядом с заброшенной деревней. Где берег выгибается, рядом с родником. Лежала в воде.
– Не зря я тебя туда послал. Чернота по реке шла. Ясно было, что она не местная. И откуда она там взялась?
– Когда шли, Серко что-то учуял. Позвал меня,
– Так… Понятно, что ничего непонятно.
Он взял с печки закопченный чайник, плеснул в стакан зеленоватый настой. Второй стакан, пустой, протянул ей.
– Принеси-ка дождевой воды из бочки.
Когда она вернулась, он бросил в воду щепотку соли и, поставив стакан на визитку, провел над ним рукой. Посмотрел в воду, потом на Ирину.
– Зачем ты в нее своим ножиком тыкала?
– Я думала…
Лесь поморщился.
– Думала она… Было бы, чем думать! Тебе для этого его дали, чтобы им непонятные вещи колоть? Серебро – вещь тонкая. Плетение на него положить непросто, а вот разрушить – пара пустяков. Ты это и сделала. Поздравляю.
Всем своим видом Ирина выразила раскаяние. Впрочем, учитель быстро смягчился, отпил настой из стакана, который держал в левой руке и сказал:
– Хотя может быть, что оно и к лучшему. Кто его знает, что там на ней было? Вещица явно с Перекрестка, а оттуда какой только дряни не притаскивают люди. Иной раз не знаешь, с какой стороны и зайти.
Здесь учитель конечно прибеднялся. Перекрестком он называл Москву, а городские колдуны-самоучки вряд-ли могли преподнести ему что-то хотя бы похожее на сюрприз. Зато сам он… Ирина вытащила карточку из под стакана.
– Что, совсем ничего не осталось?
– Осталось… – Лесь опустился на табурет рядом со столом и ссутулился, став немного похожим на аиста. – В том-то и дело, что осталось, хотя не должно было. Кинжал-то твой обычно работает грубо. Это же кровь, хаос. Никаких ограничений силы. Либо ты сама лежишь без сознания, если сил не хватило, либо плетение в клочья. А здесь вроде как резинкой стирательной по рисунку провели и пеплом присыпали: что-то видно, но что изначально было – не разобрать. Я таких игрушек за свою жизнь повидал не одну и не две, но к чему была приспособлена именно эта, не знаю. Вообще-то серебро – это предмет для ведуна очень сложный. Заговорить его – все равно что по очень мягкому дереву резать, причем вместо резца у тебя мясницкий топор. Чуть посильнее нажал – начинай заново. Но если все сделал правильно, то результат того обычно стоит. Пулю, например, из серебра отлить – самое то, потому что на ней заклятье продержится очень долго. Талисман по той же самой причине лучше всего из серебра делать. Отлил в форме, наложил плетение, да и зачеканил по рисунку. Сто лет продержится, если кто нибудь его с перепугу не вскроет, потыкав острой железкой.
– Значит это талисман?
Лесь покачал головой.
– Эту штуку в бумажнике носили, рядом с деньгами. Это хорошо видно, след остался. С талисманом, или амулетом так не обращаются. Деньги сами по себе заклятье не снимут, но замажут рано, или поздно. Грязнее их ничего нет. И к случайному человеку она бы тоже не попала…
Он потер рукой подбородок и снова пожал плечами.
– Да леший с нею. Все равно сейчас это просто кусок металла. Там баня теплая. Пойдешь?
– Конечно!
Баню Ирина любила. У Леся она была такой, что после нее хотелось взлететь. У него даже булыжники в каменке были подобраны по породе, размеру и форме так, чтобы каменная пыль летела в воздух строго в нужных пропорциях, а пар становился мягким и не обжигал, а именно грел.
Девушка выскочила из сторожки, задев ногой развалившегося на крыльце, отдыхающего Серко и, стаскивая на ходу футболку, побежала к маленькому строению в углу двора. Камни и правда были горячими. Она плеснула на них полковша специального настоя на листьях (еще один секрет Леся), стянула шорты и забралась на полок, в поднимающиеся клубы пара.
– Здравствуй, Рыжая! – сказали снизу.
Она не пошевелилась, даже глаза не стала открывать. Подумаешь: банник вылез. Домашняя, безвредная нечисть. Безвредная, если его не обижать, конечно, но ссориться с ним Ирина не собиралась, а стесняться его отвыкла давным-давно. Стесняться, или бояться нечисти ни в коем случае нельзя. Им это нравится. Начнут специально пугать и ничего хорошего из этого не получится.
– И тебе не хворать, – отозвалась она.
– Штой-то ты ему тут принесла?
О себе банник, как всегда, говорил в третьем лице.
– Где?
– А вон, на лавке. В штанишках твоих смешных.
Выходя из дома, она машинально сунула серебряную визитку в карман. Банник ее заметил сразу. Интересно, из-за того, что это серебро, или по какой то другой причине?
– В лесу нашла. Непонятная штука. Взгляни, может и скажешь про нее что дельное?
Внизу послышался шорох, а потом оханье. Дверь приоткрылась и что-то вылетело наружу. Похоже, что это были как раз ее шорты.
– Ты чего? – спросила она.
– А ты чего? – в голосе банника звучала злость. – На што ему здесь это? Больше сюда не носи такое!
Она повернулась на бок и удивленно посмотрела вниз. Банник сидел в углу, надувшись и встопорщив бороду. На нее не глядел. Точно, злится!
– Ну прости уж! Я ведь не знала. А что это?
– Что-что… Не знаю, что. Но как увидел, так будто поленом по башке шандарахнуло. Его конечно поленом бить – только полено портить, но все равно нехорошо. Дурная вещь.
– Лесь сказал, что теперь это просто металл.
– Просто, да не просто! Хозяин тоже не все видит. Может, эта штука и не против него, а вовсе даже против таких, как мы. Мы – племя свободное, хотя и рядом с людьми живем. Заставить нас что то против воли сделать нельзя. Только уговорить. А это серебро… Оно как раз заставить может. Вернее, сейчас уже не может, но сила в нем еще есть.
Ирина обдумала его слова. Нечисть своенравна, это правда. Даже если и будет служить, то прямые приказы выполнит так, что потом пожалеешь. Силу они уважают, но авторитета добиться ой, как не просто, а уж подчинить… Что-то тут не так!