Ученица олигарха
Шрифт:
— Привязывайте его крепче, — донесся приказ Верховного. — Если он с-сорвется и покроет ее раньше времени — сами займете ее место.
Бык заверещал. Видно, служки натянули веревки слишком сильно.
— Черт, — бессильно выругалась Валенсия.
Сдохнуть в любимой позе от того, что тебя отодрало полуметровым дрыном животное, — это действительно было символично.
Когда глаза привыкли к темноте, она разглядела узкие щели, идущие по всей поверхности железного туловища. Похоже, они были сделаны специально, чтобы разведенный
Самая широкая щель была позади, между крупом и задними ногами. Присмотревшись, Валенсия даже разглядела сквозь нее изгородь, черного быка, привязанного к столбам и зевак, собирающихся за оградой. Зевак становилось все больше. Они тащились целыми семьями, как на пикник, с едой и бутылками горячительных напитков. Над пастбищем стоял несмолкаемый многоголосый гул. Монастырь был явно густо населен не только монахами, и каждый житель хотел посмотреть, как бык будет трахать сидящую в железной корове девку. Кучка баб толпилась рядом с быком и обсуждала его торчащее снизу достоинство. Бык был до сих пор возбужден и успокаиваться не собирался. Наоборот, он то и дело дергал головой, проверяя на прочность веревки.
Стараясь отвлечься от грустных мыслей, Валенсия стала перебирать новые факты по расследованию.
Один из пропавших учеников вдруг оказался зэком. Что это значит? Всех пропавших посадили? Она с трудом припомнила рожи зэков, когда они ее поймали у камер. Учеников они напоминали меньше всего.
С другой стороны, Верховный говорит, что не при делах. И ему незачем лгать. Вон, две сотни детей с девственницами ждут, когда их принесут в жертву. Что ему какие-то ученицы?
С третьей стороны, убийца явно в курсе монастырского оккультизма, раз малевал пентаграммы и писал угрозы на финикийском.
Ну а с четвертой стороны… да какая на хрен разница, если скоро к ее заду пристроится рогатое чудище?
Она словно воочию увидела свой припухлый пирожочек. Вот он влажно сверкает в отверстии под хвостом коровы. Губки немного разведены, Нанесенная смазка сочится. А вот устрашающего вида черный мохнатый елдак. Сперва нетерпеливо тыкается мимо. Потом нащупывает вход и стремительно влетает внутрь на всю длину. Всё. Конец.
Она, шмыгая носом, повозилась лицом о войлок, вытирая бегущие по щекам слезы.
Издалека вдруг донесся какой-то шум, крики.
Она снова вывернулась из ошейника и посмотрела назад.
По дороге мимо пастбища бежали рабы, зеваки, охранники. Стоящие у изгороди зрители встревожились и один за другим стали сбегать с места. Бегущая толпа становилась все плотнее.
Служки, стоящие рядом с быком, бросили канаты и рванули вслед за всеми.
— О, нет… — прошептала Валенсия.
Бык почувствовал, что за ним никто не следит, и рванулся. Канаты выдержали. Бык рванулся еще раз. Бесполезно. Прошелся вокруг столбов, видно, поняв, что лавный враг — не канаты, а столбы. Уперся лбом в ближайший и попытался свалить.
Валенсия с ужасом смотрела, как столб наклоняется от ударов лбом все больше и больше. Наконец, столб вывернулся из земли и рухнул. Бык деловито перешел ко второму, и когда тот упал рядом, победно взревел и бросился к железной корове. Столбы, громыхая, волочились на веревках следом.
Железная корова содрогнулась, когда бык налетел на нее с разбегу. Вздыбил верхнюю часть туловища и забрался на круп, елозя копытами по металлическим бокам.
Валенсия сжалась и зажмурилась, чувствуя, как твердое и горячее тыкается в промежность все ближе и ближе. Она ничего не слышала сквозь пыхтенье и металлический скрежет.
Вдруг тычки прекратились. Бык захрипел и медленно сполз вниз. Мимо щели проползла мощная голова. Один глаз был разворочен, и оттуда сочилась кровь.
— Метко, ничего не скажешь, — донесся знакомый голос. — А главное тихо.
— С оптикой и глушителем так любой дурак сможет, — проворчал другой знакомый голос.
Послышались осторожные шаги нескольких человек.
— Вы уверены, что она здесь? — прошептал кто-то.
— Должна быть.
— Я уверен, босс. Смотрите. Под хвостом.
— О, боже. Какая импозантная картина.
— Я эту писечку всегда узнаю. Сколько раз я ее вылизывал…
— Все знают, что один.
— А в мечтах?
— Можешь второй раз вылизать. Мы отвернемся. Но сперва это надо сфотографировать. Вместе с быком. Первое место на конкурсе зоофилов точно мое.
Чья-то ладонь гулко постучала по металлической поверхности.
— Валенсия! Вылезай! Твой рогатый любовник больше не придет. Можешь его не ждать.
— Давно бы вылезла, если б могла, — сказала она, глупо улыбаясь.
Кожух с крупа отлетел в сторону.
— О, я смотрю, ты здесь неплохо устроилась
Она с трудом вывернула вверх голову, чтобы убедиться, что это не галлюцинация.
Банзай в лесном камуфляже нависал над ней сверху, дымя сигаретой. Из-за плеча торчал ствол штурмовой винтовки с глушителем.
— Что, греческие мифы косплеишь? Решила повторить опыт мамаши Минотавра?
— За меня решили. Ты будешь болтать или развязывать?
Банзай принялся расстегивать ремни.
— Парни! Приготовьте какие-нибудь тряпки. Наша девочка снова в костюме Евы.
— Я захватил для нее нормальную одежду, — послышался голос Крейна.
Банзай взял у него джинсы с футболкой и передал Валенсии.
Она вдруг почувствовала на промежности чьи-то пальцы.
— Малыш! Еще раз к манде прикоснешься — урою!
— Это не Малыш, — сообщил Носорог. — Это Прикол.
— Тем более! Банзай, ты сюда всю банду притащил?
— Половину, — ответил тот. — Девок оставил. И трех для охраны.
Она перевернулась на спину и задрыгала ногами, натягивая джинсы.