Ученица ведьмы
Шрифт:
– Слушай, зая... а давай, я ее отстираю... и попробую зашить... раз она тебе так дорога...
– чувствуя свою вину, пытаюсь договориться с чудищем, все-таки нам еще долго общаться придется... надеюсь, что долго.
Но он мне, похоже, не поверил, или не понял... что я сказала? Рубашку, то есть, теперь уже половую тряпку, утащил в дальний шкаф и там спрятал, а к дверце шкафа скамеечку приставил... единственную, которая в комнате была не из дерева. На ней до этого горшок с полузасохшим растением стоял... теперь он в углу стоит.
В полной оторопи от его выходок направляюсь
Обед! Вот это хорошая новость! Немного поздновато, конечно, но лучше уж поздно, чем никогда. Без излишней скромности шлепаюсь на стул и начинаю снимать крышки. Уговаривать меня поесть не придется, да на самом деле и некому. Наверное, еду принесли, когда я спала. Могли бы и разбудить, ради такого благого повода.
В одной из мисок обнаружились булочки, вполне земные на вид. В другой нечто, отдаленно похожее на кашу. В небольшом горшочке какой-то то ли суп... то ли соус. А в последнем, широком и низком горшке несколько румяных кусков жареного мяса, от одного вида которых я пришла в отличное настроение. Вот теперь я согласна и взаперти посидеть... с таким-то меню.
Знакомое шипенье раздалось рядом, едва я взяла в руки двузубую вилку с непривычно длинной ручкой и положила на взятую из стопки тарелку булочку.
– Фуссо?
– чувство вины еще не выветрилось из моей души, - хочешь кушать?
Наколов на длинную вилку самый большой кусок мяса, протягиваю монстру и он мгновенно исчезает в страшной пасти. Следующий кусок кладу на свою тарелку... но молниеносное движение клешни в тот же миг отправляет его следом за первым. Ну, ничего, там еще достаточно, успокаиваю себя, потянувшись к горшку.
Злобное шипенье и клацнувшая по вилке клешня заставили меня отшатнуться. А монстр ловко подхватил со стола горшок и мигом вывалил все его содержимое в огромную пасть.
Ничего себе у него выходки! Поглядывая на ополовиненные зубцы вилки, ошарашенно вздыхаю я, наблюдая как Фуссо бросает в рот булочку, потом сует кончик клешни в кашу и, зачерпнув как ложкой, отправляет неизвестную еду себе в рот. Последним молниеносным движением вылив себе в рот содержимое кувшинчика, монстр великодушно пододвигает мне оставшиеся булочки.
– Спасибо...
– язвительно фыркнула я, но отказываться не стала.
Хоть какая еда. Жаль, запить нечем... впрочем, я не неженка, могу и просто водой, в интернате не раз приходилось.
А Фуссо уже до блеска вылизал длинным раздвоенным языком миски и кувшинчик и, сложив клешни на пузе, успокоенно застыл подле шкафа, где спрятано его сокровище. Засов на двери загремел, когда я уже давно доела булки и запила их водой, налитой из крана в ванной. Вкусной, как из теткиного колодца, воняющую хлоркой воду из интернатских кранов, которую все мы постоянно пили, с ней и рядом не поставить.
Вошедшая в комнату Биша, демонстративно поджав злые губы, молча собрала со стола пустую посуду и ушла, не удостоив меня даже взглядом. Но мне было как-то поровну ее выступление, после еды снова неуклонно потянуло в сон... хотя я вроде особой засоней никогда не была.
Добредя до облюбованного диванчика, укладываюсь на прежнее место и подтягиваю на себя меховое одеяло, хоть на улице весь день светит летнее солнце, в комнате довольно прохладно. От каменных стен, что ли?
Странное состояние полусна постепенно охватило меня, вроде всё слышу и даже вижу сквозь полуприкрытые веки, но почему-то не могу ни двинуться, ни заговорить.
Бряцание засова доносчиком сообщает о пришедших гостях, а шорох шагов о том, что они подходят совсем близко. И хотя я все слышу и понимаю, но не могу шевельнуть даже пальцем. А что самое странное, несмотря на ясные мысли, исчезли все эмоции и я больше не испытываю ни страха, ни возмущения. Словно это не меня изучающе рассматривают, словно засушенную бабочку, холодные кукольные глаза и другие, непроницаемо черные, как космос. И не в моем, грубо выдернутом из-под головы рюкзачке копаются чужие, бестактные руки. Непонятное оцепенение позволяет мне только отстраненно фиксировать эти действия, не оставляя никакой возможности на них ответить.
– Она точно ничего не чувствует?
– словно продолжая начатый разговор, спрашивает уже знакомый голос, странным образом подрастерявший изрядную долю своей мелодичности.
– Как камень, - в низком взрыкивающем голосе молчуна звучит презрительная нотка.
– Тогда может, сейчас...
– хозяин не договорил, но я почему-то отлично поняла, что мне очень не понравилось бы продолжение фразы.
Если бы я могла хоть что-то чувствовать.
– Что, так не терпится опробовать новую игрушку?
– язвительно бурчит черноглазый, копаясь в рюкзачке, похоже, он не очень-то пресмыкается перед прекрасным принцем, не иначе как друг... или сообщник, - но денек все же придется подождать, завтра ночью полнолуние... и к тому же равноденствие... силы будут на пике, самый благоприятный момент.
– Все шутишь...
– зло цедит Роул, - что тут пробовать? Быстренько отделаться... и пусть себе зреет...
– Быстренько не выйдет...
– гнусно хихикнул черноглазый, - нужно, чтоб с гарантией. Иначе придется до осени ждать... столько времени впустую.
– Ладно... будет тебе с гарантией...
– так же пакостно ухмыльнулся хозяин, - ну, почему так не везет?! Была бы парнем... сразу же и слили... такой потенциал.
– Зря жалуешься... зато этот вариант самый безотказный. Сливание - вещь капризная... не всегда удаётся.
– Кому ты рассказываешь, - фыркнул Роул, - сколько раз мимо уходило... ладно, идем, там еще троих привезли... проверить нужно. Может, ещё... переодетая ведьма найдется... посимпатичнее этой.
– Нет, ты неисправим...
– пытаясь выколупать стекло из папиных очков, бормочет его друг, и я отстраненно думаю, что убила бы его, если могла испытывать хоть какие-то эмоции, - даже в таком серьезном деле не можешь не думать о бабских прелестях.
Он пренебрежительно бросил очки в рюкзачок, и так же небрежно сунул его мне под голову.