Ученица волшебника
Шрифт:
— Я должен вернуться в замок сегодня. Иначе они заметят…
— Вернёшься. Но подкрепиться перед дорогой всё равно не мешает.
Себастин обернулся к стоявшему в углу пленнику.
— Послушай, Гарвен, что ты думаешь насчёт того, чтобы навестить замок.
Краска схлынула с лица наемника, и он повалился на колени.
— За что? Только не туда. Нет…
— Надо, Гарвен, надо. Ты же хочешь искупить свою вину?
— Лучше в тюрьму, на галеры! Не пойду я туда, лучше уж сразу на воротах повесьте…
—
На секунду Гарвен засомневался, не погорячился ли он, но тут в его памяти возникло лицо Ангиса, и сомнения исчезли.
— Вешайте, но туда я не пойду! Только не к этому монстру…
Себастин опустился на лавку и задумчиво посмотрел на Гарвена.
— Да уж. Даже если я тебя заставлю, толку всё равно не будет. Что же делать…Не могу же я разорваться? Да и Ялмар, конечно, тёртый калач, но любой может ошибиться. Девчонка не так проста, как кажется.
Он обернулся к Лампрехту.
— Хорошо. Вернёшься, скажи этому, Латоникту…
— Лотакинту, — поправил его гонец, не отрываясь от хлеба с луком.
— … да, я это и хотел сказать. В общем, передай ему, что я всё понял и думаю, как поступить. Помощь будет самое большее через пару дней.
Потом он снова посмотрел на Гарвена.
— Ну не хочешь в замок, будет тебе другое задание.
Приземлившаяся на столик новая кружка отвлекла наёмника от воспоминаний. Он с жадностью сделал несколько глотков.
В конце концов, он тогда пообещал Себастину выяснить, не появлялись ли в округе люди из Ординатуры, и если нет, то добраться до Кедога и сообщить герцогу Орсино… Но что может ему помешать бросить всё это дело и убраться подобру-поздорову из здешних мест, позабыв про обещания?
Перед его мысленным взором снова возникло лицо Ангиса и он поперхнулся, залив рубашку тёмным пивом. Ладно, до Кедога ему так и так по пути. Других дорог тут особо и нету. А там посмотрим, как оно обернётся.
Мольфи поставила чашку на столик в изголовье.
— Выпейте отвар, ваша милость.
— Зачем?
— Вам станет лучше…
— И что это изменит? Думаешь, я не знаю, что задумал твой господин? Мне он, рано или поздно, даст умереть, а мою сестру обречёт на худшее… И ты лишь частичка его плана.
— Неправда. Я хочу вам помочь!
Бетиция перевела застывший взгляд с потолка на горничную.
— Ты думаешь, я тебе поверю?
— Почему вы на меня так злы, ваша милость?
— У меня слишком мало сил, чтобы противостоять вам, но вот уж быть любезной с тюремщицей мне совершенно необязательно.
Мольфи обиженно насупилась.
— Я не тюремщица.
Бетиция повернула голову на подушке.
— А кто?
— Я только хочу помочь. Вам и вашей сестре.
— Поэтому ты вовлекла её в ваши тёмные ритуалы?
— Не было никаких ритуалов! Я лишь… лишь немного училась. Мы учились. Румпль учил нас вместе. Я никакая не колдунья. Я не сделала ничего дурного. Разве в том, чтобы узнавать новое есть что-то плохое?
В глазах Бетиции промелькнул интерес.
— Не похоже, чтобы ты лгала… Ты действительно этого не понимаешь?
Мольфи отрицательно покачала головой.
— Магические знания как нож. Им можно нарезать хлеб, а можно убить. Ты ведь не дашь острый нож в руки младенца?
— Нет, конечно.
— Так и магию нельзя давать в неподготовленные руки. Ты знаешь историю древности?
— В общих чертах, — замялась Мольфи, — надеюсь, что знаю. Мне так кажется…
Бетиция едва заметно улыбнулась.
— Ты слишком нерешительна для закоренелой чернокнижницы. Так слушай. Когда-то давно люди, овладев магией, построили могущественную империю. Они стремились к власти и силе и делали всё, чтобы этого добиться. В какой-то момент их могущество возросло настолько, что мир содрогнулся. Великие Льды растаяли, цветущие земли стали пустыней или погрузились на дно морское… Могущественные волшебники пали, сражённые мощью, которую породив, не смогли контролировать. Цивилизация погибла, и мир погрузился в хаос. Сначала люди стали убивать магов и жечь книги, опасаясь, что волшебники разрушат мир окончательно, но увидев, что и сами превращаются в диких зверей, одумались и всё же стали понемногу использовать волшебство.
— И что, чародеи могут и снова покачнуть основы мира? — прошептала Мольфи, глядя на Бетицию широко раскрытыми глазами.
— Нет. Теперь люди стали умнее и ограничили применение магии, опутав её множеством законов и предписаний.
— Но ведь маги сильны! Что мешает им нарушить предписания?
— Все люди способны воздействовать на магические отражения мира. Но одни могут делать это явно, как ты. А другие лишь немного колыхают магические сущности, сами этого не понимая. Но если их действия объединить в едином ритме, то мощь этих слабых колебаний многократно возрастает. Жрецы способны управлять этим ритмом и если маг опирается на собственные силы и умения, то жрец — на соединённую мощь всей паствы. И никакой маг не сможет этому противостоять.
— Тогда зачем вообще нужны маги? Ведь жрецы владеют куда большей мощью?
— Маги способны действовать по своей воле, жрецы — лишь исполняют то, что должны. Волшебник — подобен молоту, жрец — тарану, раскачиваемому паствой. Тараном можно выбить дверь, но им нельзя забивать гвозди. Они дополняют друг друга, и пока они находятся в гармонии, мир незыблем.
— А Румпль хочет нарушить эту гармонию?
Бетиция кивнула.
— Он пытается сочетать мощь тарана и универсальность молота. Есть три пути к волшебству. Путь знания, путь служения и путь сделки.