Учение дона Хуана (перевод Останина и Пахомова)
Шрифт:
— Как мне удалось победить, дон Хуан?
— Ты все время оставался на своей «точке». Стоило тебе сдвинуться хоть на шаг — и ты бы погиб. Она выбрала для нападения время, когда я отсутствовал, **и поступила правильно;
— Как бы она убила меня, если бы я сдвинулся?
— Поразила бы, как молния. Но главное — удержала бы твою душу, и тебе настал бы конец. f
— А что будет теперь?
— Ничего. Ты отстоял свою душу. Славная битва! Прошлой ночью ты многому научился.
После этого мы отправились искать брошенный мною камень. Дон Хуан сказал, что если мы его найдем, то делу конец. Мы искали камень часа три. Я был уверен, что найду его, но так и не нашел.
В тот же день вечером дон Хуан повел меня на холмы неподалеку от дома. Здесь он дал мне ряд подробных указаний касательно боевых поз и действий. Повторяя некоторые движения, чтобы лучше их запомнить, я обнаружил вдруг, что рядом со мной никого нет. Задыхаясь, я взбежал на холм. Я обливался потом, и в то же время меня знобило. Я несколько раз окликнул дона Хуана. Он не отвечал, и я не на шутку встревожился. Неожиданно я услышал в кустах шорох: кто-то крался ко мне. Я прислушался — шорох прекратился. Потом послышался снова, на этот раз громче. Мне тут же пришло в голову, что сейчас повторятся события прошлой ночи, — и меня обуял панический ужас. Шорох в кустах раздался совсем рядом. Последние силы меня покинули; я хотел закричать, заплакать, убежать куда-нибудь, потерять сознание. Ноги мои подкосились, и я с воплем рухнул на землю, не в силах даже закрыть глаза. После этого помню только, как дон Хуан разводил костер и растирал мои окоченевшие руки и ноги.
Несколько часов я пребывал в состоянии глубокой подавленности. Позже дон Хуан объяснил, что моя паника — дело довольно обычное. Я сказал, что не могу разумно объяснить ее причину; дон Хуан ответил, что меня пугала не смерть, а потеря души. Этого часто боятся люди, лишенные непреклонной решимости.
Этот день оказался последним — с тех пор я стал избегать уроков дона Хуана. И хотя сам он продолжал относиться ко мне как к ученику, я понял, что проиграл свою бшву со страхом — первым из четырех врагов человека знания.