Учение дона Хуана: путь знания индейцев яки
Шрифт:
Через корни покоряется сила «травы дьявола». Стебель и листья — это голова, которая лечит болезни; если знать, как ею пользоваться, это будет просто подарок человечеству. Третья голова — цветы; с ее помощью можно сводить людей с ума, или делать их покорными, или убивать их. Тот, у кого в союзниках «трава дьявола», сам никогда не пользуется ее цветами; по этой же причине он не употребляет стебель и листья, разве что в тех случаях, когда сам чем-нибудь болен: но вот корни и семена принимаются всегда, семена особенно: они — ее четвертая голова
Мой бенефактор говорил, что семена — это «трезвая голова», единственная часть, которая укрепляет человеческое сердце. Он обычно говорил, что трава дьявола была жестокой с теми, кому покровительствовала. Она стремилась убить их и обычно делала это до того, как они приходили к секретам трезвой головы. Существуют, впрочем, рассказы о таких, которые разгадали секреты трезвой головы. Достойный вызов человеку знания!
— Твой бенефактор разгадал эти тайны?
— Нет.
— А ты сам кого-нибудь встречал, у кого это получалось?
— Нет. Но такие люди были в те времена, когда это знание было важным.
— Может, ты знаешь тех, кто встречал таких людей?
— Нет, не знаю.
— Может, твой бенефактор знал из них кого-нибудь?
— Да, бенефактор знал.
— Почему же сам он не добрался до секретов «трезвой головы»?
— Приручить «траву дьявола» и сделать своим союзником — задача из труднейших. Со мной, например, она никогда не становилась одним целым, — возможно, потому, что я никогда не был особым ее поклонником.
— И все же, хотя она тебе не нравится, ты до сих пор можешь использовать ее как союзника?
— Могу. Но лучше этого не делать. Возможно, у тебя будет иначе.
— Почему ее так называют?
Дон Хуан сделал жест безразличия и пожал плечами; потом сказал, что это ее временное имя (su nombre de leche). Есть и другие, но они не использовались, потому что произнесение имени очень серьезное дело, особенно если человек учится приручению союзной силы. Я спросил, почему произнесение имени — дело столь серьезное. Он сказал, что имена хранятся в резерве, на тот крайний случай, когда придется призывать помощь, в минуты крайнего потрясения или жестокой нужды, и заверил меня, что рано или поздно такое случается в жизни каждого, кто ищет знание.
Воскресенье, 3 сентября 1961
Сегодня во второй половине дня дон Хуан принес домой два свежевыкопанных растения datura.
Началось все с того, что он неожиданно перевел разговор на «траву дьявола» и заявил, что мы отправляемся в холмы на ее поиски.
Мы поехали в ближние горы. Там я достал из багажника лопату и отправился за доном Хуаном в один из каньонов. Довольно долго мы пробирались сквозь кустарник, густо разросшийся на мягком песчаном грунте. Дон Хуан остановился у небольшого растения с темно-зелеными листьями и цветами в виде больших белесоватых колокольчиков.
— Вот, — сказал дон Хуан.
Он сразу же принялся копать. Я хотел помочь, но он яростно мотнул головой, чтобы я не мешал, и продолжал окапывать растение по кругу, так что получилась яма в виде конуса, отвесная по внешнему краю и горкой поднимающаяся к центру. Выкопав яму, он опустился перед стеблем на колени и пальцами обмел у комля мягкую землю, обнажив примерно четыре дюйма большого раздвоенного корневого клубня, по сравнению с которым стебель был значительно тоньше.
Дон Хуан взглянул на меня и сказал, что растение — мужская особь, так как корень раздваивается как раз в том месте, где соединяется со стеблем. Затем он поднялся и пошел что-то искать.
— Что ты ищешь, дон Хуан?
— Нужно найти палку.
Я начал осматриваться, но он меня остановил.
— Не ты! Ты садись вон там, — он указал на груду камней футах в двадцати отсюда. — Я сам найду.
Вскоре он вернулся с длинной сухой веткой и, пользуясь ею как палкой, осторожно расчистил землю вокруг раздвоенного корня, обнажив его на глубину примерно двух футов. По мере того, как он копал, почва становилась все плотнее так что под конец уже не поддавалась.
Он сел передохнуть. Я подошел к нему. Мы долго молчали.
— Почему ты не выкопаешь лопатой? — спросил я.
— Лопатой можно поранить растение. Пришлось поискать палку, принадлежащую этому месту, чтобы в случае, если я ударю корень, вред не был бы таким, как от лопаты или вообще чужого предмета.
— А что это за палка?
— Годится любая сухая ветка дерева паловерд (paloverde). Если не найдется сухой, придется срезать свежую.
— Другие деревья не подходят?
— Я ясно сказал — только паловерд и никакое другое.
— Почему, дон Хуан?
— Потому что у «травы дьявола» очень мало друзей, и в этой местности паловерд — единственное дерево, которое с ней в согласии. Единственная вещь, которой можно цепляться за нее (Lo unico que prende). Случись тебе поранить корень лопатой — и «трава дьявола» для тебя не будет расти, когда ты пересадишь ее, но если ты повредишь ей такой палкой, то, вполне возможно, растение ничего не заметит.
— А что теперь с корнем?
— Его нужно срезать. И делать я это буду без тебя. Ступай разыщи другое растение и жди, когда я тебя позову.
— Моя помощь не требуется?
— Ты можешь помогать мне только тогда, когда я прошу тебя!
Я отошел и стал высматривать другое такое растение, борясь с искушением тихонько вернуться и подсмотреть. Немного погодя он пришел ко мне.
— Теперь поищем даму, — сказал он.
— Как ты их различаешь?
— Женская особь выше и больше выдается над землей, так что похожа на небольшое деревце. Мужская шире, разрастается у самой земли и напоминает куст с густой листвой. Когда мы выкопаем даму, ты увидишь, что у нее корневище раздваивается довольно далеко от стебля — в отличие от мужской особи, где вилка начинается сразу.