Учение дзэн «Бездомного» Кодо
Шрифт:
Утияма-роси:
Интересно рассмотреть представления буддизма о «небесных существах». Небесное существо – тот, кто пребывает в облакам и живёт там в полном довольстве, хотя и не обладает реальной силой. Очень многие из нас – это небесные существа, которые живут в раю, называемом современной цивилизацией. И все же мы жалуемся на свою жизнь. К несчастью, мы умерли бы с голоду, если бы оказались выброшены в мать-природу обнажёнными и одинокими.
Если президент какой-то компании, построившей огромное здание, думает, что это здание построил он сам, он допускает большую ошибку. Ему просто представился случай оказаться на вершине организации, которая объединила все силы в одной-единственной программе по строительству здания. Сам он не смог бы сделать ни кусочка армированного железного стержня. Нынешние мужчины и женщины только играют друг с другом
Саваки-роси:
Взбираться на такое место, откуда рано или поздно придется упасть, – это ошибка. «Никакого падения» – вот жизнь монаха или монахини, того, кто покинул дом.
Утияма-роси:
В одной песне «Но» говорится: «Небесные существа горько жалуются на пять признаков разрушения» [13] . Какое это жалкое зрелище, когда их одеяния становятся грязными и превращаются в лохмотья! Чем выше они находились на небесах, тем тяжелее страдают, когда падают на землю.
13
B «Абхидхарма-коша» («Абидацума-куся»), в «грозди 10» даны два вида этих пяти признаков. Первый вид: одеяния становятся грязными, цветы в волосах вянут, тела дурно пахнут, подмышки потеют, существа не наслаждаются своим первоначальным положением.
Только когда мы занимаемся практикой
Саваки-роси:
Религия – это не средство для того, чтобы переделать мир. Она существует для того, чтобы переделать наши глаза, уши, нашу точку зрения.
Утияма-роси:
Был человек, обладавший интересной привычкой: ему было приятно видеть Саваки-роси и говорить с ним о дзадзэн. Не зная этого, я провел его в комнату Саваки-роси, когда он впервые пришёл в Антайдзи. Естественно, он потерял нить разговора и просто что-то бормотал в свои рюмки. Поскольку он был пьян, мне стоило большого труда уговорить его уйти домой.
Когда он пришел снова и попросил разрешения увидеть Саваки-роси, я припомнил происшедшее в прошлый раз и, по его дыханию, понял, что он опять находится под влиянием сакэ. Поэтому я принял его сам. Когда он начал говорить о том, что дзадзэн – это то-то и то-то, я сказал ему, чтобы он протрезвел, если хочет говорить о дзадзэн. Когда вы заняты дзадзэн, мир дзадзэн появляется перед вами без всякого объяснения. Но когда вы пьяны, всё сказанное вами – просто нечто из пьяного увеселения, из мира сакэ.
Саваки-роси:
Гоэмон Исикава (его родовое имя означает «каменная река») выразился поэтически: «Несмотря на то что пески на берегах Исикава могут исчезнуть, семя вора никогда не истощится». Это значит, что вселенная наполнена природой воровства. Вы не становитесь вором, если не подражаете примеру Гоэмона подобно обезьяне. То же самое и с природой будды. Этот мир наполнен природой будды, но вы не становитесь буддой, если не следуете примеру будды. Вы будда – но только тогда, когда практикуете состояние будды.
Религия – это не понятие, а практика.
Практика религии – это нечто реальное. Она не походит на объявление о патентованном лекарстве, которое преувеличивает полезное действие этого лекарства.
Прочность всей нашей жизни
Саваки-роси:
Мы практикуем дзадзэн не для того, чтобы стать просветлёнными, – мы практикуем дзадзэн потому, что просветление влечёт нас в разные стороны.
Утияма-роси:
Влюблённость – это экстаз, а женитьба – повседневная жизнь. В повседневной жизни есть дождливые дни, ветреные дни и дни ураганов. Так что вы не можете всегда быть счастливыми. То же самое и с дзадзэн.
Основное понятие буддизма состоит в том, что субъект и объект – это одно. Значение этого положения зависит от того, как вы объясняете самадхи единства – или как психологическое состояние экстаза, которое мистическим образом переходит границы «повседневного ума», или вы в действительности практикуете его в своей повседневной жизни. Те, кто придерживается первого взгляда, часто выражают самадхи единства при помощи искусства и литературы. Восприимчивому зрителю или читателю даётся возможность уловить проблеск экстаза. Дзэн, представленный миру Д. Т. Судзуки и другими писателями, – этого рода. Однако дзадзэн, переданный от Догэна-дзэндзи мастеру Саваки-роси, представляет собой действительное основание религиозной жизни. Это практика непрерывного осознавания в самой середине заблуждения без привязанности к заблуждению или просветлению. Как говорил Синран: «Хотя совсем не знаю, попаду я в ад или на небеса при помощи нэнбуцу, я просто практикую его». Это дзадзэн, в котором вам нет надобности думать о том, попадёте ли вы на небеса или будете просветлены. Религиозная практика не есть нечто такое, из чего делают зрелище; это не просто форма интеллектуального понимания. Это «я», которое ревностно превращает себя в «Я». В жизни бывают дождливые дни, ветреные дни и бурные дни; но что бы ни произошло, просто найдите свою опору в дзадзэн.
Саваки-роси:
Жизнь, в которой вы находитесь под пристальным взором дзадзэн, в которой вас порицает дзадзэн, в которой дзадзэн создаёт для вас препятствия, в которой дзадзэн тянет вас вперёд, и вы идёте со слезами на глазах, – разве это не самая счастливая жизнь?
Чрезмерная застенчивость
Саваки-роси:
Поскольку взрослые уже подверглись искривлению, они могут поднять большой шум из-за единственного слова. Малыши никогда не обращают внимания на слова. Если вы попытаетесь пристыдить малыша, вы не сможете этого сделать. Пристыдить можно только взрослого, потому что он противостоит другим и сам себя загипнотизировал. Вам следовало бы разобраться в этом.
Утияма-роси:
На первый взгляд, всегда казалось, что Саваки-роси видит всё «крупным планом», и мелочи его не затрагивают. С другой же стороны, это был внимательный человек безупречного поведения. Я всегда действую неосторожно, несмотря на то что болезненно нервничаю и беспокоюсь по всякому поводу. В середине какой-нибудь торжественной церемонии я бываю чрезвычайно застенчив и так смущён, что оказываюсь в очень неприятном положении, после чего чувствую стыд и раскаяние. Но с самого детства я был столь чувствителен, что в целях самозащиты кончил тем, что утвердился в устойчивой мысли: «Что бы ни случилось, я – это я». Пока я буду думать о том, чтобы поддерживать свой воображаемый образ и избегнуть стыда, я не смогу обрести равновесие. Застенчивый застенчив. Беззаботный беззаботен. С этим ничего не поделаешь. В конечном счёте прочность состояния «что бы ни случилось, я – это я» – это дзадзэн как религия. Даже если мы не становимся утончёнными и элегантными наподобие эксперта кэндо, мастера но, мастера чайной церемонии, это не важно, не так ли? Даже если мы идем по жизненному пути, шатаясь, подобно малышу, или тащимся, подобно старику, до тех пор, пока мы продолжаем практику дзадзэн, – всё в порядке.
Саваки-роси:
Знать, что когда человек становится буддой, не существует возможности неудачи, – это иссаити, мудрость, которая понимает тотальный аспект явлений. Ночной поезд везёт вас даже тогда, когда вы спите.
Святой
Саваки-роси:
Кто-то однажды сказал: «Когда я слушаю ваши проповеди, моя вера остывает». Я намеренно стараюсь охладить веру таких людей, как этот, потому что вера подобного рода – просто суеверие. Другой человек как-то сказал: «Хотя я слушаю ваши проповеди, я не могу поверить тому, что вы говорите». Иными словами, он не был порабощён суеверием.