Учение и ритуал высшей магии (Часть I)
Шрифт:
На долю восемнадцатого столетия выпало одновременно издеваться и над христианами, и над магией, и в то же время приходить в восторг от проповедей Жан-Жака и чудес Калиостро.
Однако, в основе магии есть наука, подобно тому, как в основе христианства - любовь; и мы видим в христианских символах, как три мага, руководимые звездой (тройным и знаком микрокосмоса), обожают воплощенное Слово и приносят Ему в дар золото, ладан и смирну: другое таинственное тройное, под эмблемой которого аллегорически скрыты высочайшие секреты каббалы.
Следовательно, христианству не за что было ненавидеть магию; но людское невежество всегда боится неизвестного.
Наука вынуждена была скрываться от страстных нападений слепой любви; она оделась новыми иероглифами, скрывала свои усилия и надежды. Тогда был создан жаргон алхимиков, постоянное разочарование для толпы, жаждущей золота, и живой язык только для истинных учеников Гермеса.
Удивительное дело! Среди священных христианских книг существует два сочинения, понять которые не имеет претензии сама непогрешимая церковь и даже никогда не пытается их объяснить: пророчество Езекииля и Апокалипсис,
Существует еще одна книга; но хотя она и популярна, и ее можно найти повсюду, оказывается самой тайной и самой неизвестной изо всех, так как содержит в себе ключ ко всем другим; все ее знают, и она никому не известна; никому не приходит в голову искать ее там, где она находится; и если бы кто-нибудь подозревал ее существование, тысячу раз потерял бы свое время, ища ее там, где ее нет. Эта книга, быть может, гораздо древнее книги Еноха, никогда не была переведена; она написана первобытными знаками на отдельных страницах, подобно табличкам древних. Один знаменитый ученый открыл, - но никто этого не заметил, хотя и не секрет ее, но, во всяком случае, древность и исключительное сохранение; другой ученый, обладавший умом скорее мечтательным, чем рассудительным, провел тридцать лет над изучением этой книги, и только подозревал все ее значение. Действительно, это совершенно исключительная монументальная работа, простая и сильная, как архитектура пирамид, а, следовательно, и столь же устойчивая; книга, резюмирующая все науки; книга, бесконечные комбинации которой могут решить все проблемы; книга, которая говорит, заставляя думать; вдохновительница и регулятор всевозможных концепций; быть может, шедевр человеческого духа и, бесспорно, одна из прекраснейших вещей, оставленных нам древностью; всеобъемлющий ключик, имя которого было понято только ученым-иллюминатом Вильгельмом Постелем; единственный (в своем роде) текст, первые буквы которою привели в экстаз религиозный дух Сен-Мартина и вернули разум возвышенному и несчастному Сведенборгу. Об этой книге я буду говорить позже, и точное, и математическое ее объяснение будет завершением и венцом моей добросовестной работы.
Первоначальный союз между христианством и наукой магов, если он будет доказан, будет иметь громадное значение; и я не сомневаюсь, что серьезное изучение магии и каббалы непременно заставит примириться, несмотря на то, что до сих нор примирение это считается невозможным, науку и догму, разум и веру.
Я говорил уже, что церковь, специальным атрибутом которой является склад ключей, совершенно не претендует на понимание апокалипсиса и видений Езекииля. Для христиан, по их собственному мнению, научные и магические ключики Соломона потеряны. Однако, достоверно, что в области разума, управляемого Словом, ничто написанное не потеряно. Только пещи, которые люди перестают понимать, перестают для них существовать, во всяком случае, как слово; они переходят тогда в область загадок и тайны.
Впрочем, антипатия и даже открытая война официальной церкви против всего входящего и область магии, которая представляет собой род личного и эмансипированного священства, - зависит от необходимых причин, па которых основано социальное и иерархическое устройство христианского священства. Церковь не признает магии, ибо она должна ее игнорировать или погибнуть, как мы это
Позже и докажем; тем не менее, церковь признает, что ее таинственному основателю поклонялись, когда он был еще в колыбели три мага, т. е. священные посланники от трех частей известного в то время мира и от трех аналогичных миров тайной философии.
В александрийской школе магия и христианство почти подают друг другу руку под покровительством Аммония Сакка и Платона. Учение Гермеса почти целиком находится в сочинениях, приписываемых Дионисию Ареопагиту. Синезий намечает план трактата о снах, трактата, который позже был комментирован Карданом, трактата, состоящего из гимнов, которые годились бы для литургии церкви Сведенборга, если бы только церковь иллюминатов могла иметь литургию. К той же эпохе пламенных абстракций и страстных словопрений нужно отнести философское царствование Юлиана, называемого отступником, за то, что в юности он, против своей воли, принял христианство. Всему миру известно, что Юлиан был не прав, желая, не во время, быть героем Плутарха, и, если можно так выразиться, был Донкихотом римского рыцарства; по, вот, что далеко не все знают - Юлиан был мечтателем и посвященным первой степени, он верил в единство Бога и мировое ученье о Троице; словом, он сожалел только о величественных символах древнего мира и слишком привлекательных его образах. Юлиан не был язычником; это был гностик, набивший себе голову аллегориями греческого политеизма и имевший несчастье находить имя Иисуса Христа менее звучным, чем имя Орфея. В нем император заплатил за вкусы философа и ритора; и после того, как он доставил самому себе зрелище и удовольствие умереть как Эпаминонд, произнося фразы Катона, - он получил от общественного мнения, в то время уже всецело христианского, проклятия в качестве надгробного слова, и прозвище, позорное для последней знаменитости.
Пропустим маленькие дела и таких же людишек падающей римской империи и приступим к средним векам... Возьмите эту книгу, прочтите седьмую страницу, затем садитесь на плащ, который я расстелю и полой которого мы закроем себе глаза... Не правда ли, у вас кружится голова, и кажется, что земля бежит под ногами? Крепко держитесь и не смотрите... Головокружение прекратилось. Мы прибыли. Встаньте и откройте глаза; но остерегайтесь сделать крестное знамение или произнести какое-нибудь христианское слово... Местность похожа на пейзаж Сальватора Розы. По-видимому, это пустыня, только что успокоившаяся после бури. На небе нет луны, но разве вы не видите, как пляшут маленькие звездочки в вереске? Разве вы не слышите, как летают вокруг вас гигантские птицы и, пролетая, бормочут странные слова? Приблизимся молча к этому перекрестку в скалах. Слышен хриплый и зловещий звук трубы; повсюду зажигаются черные факелы. Вокруг пустого сиденья толпится шумное собрание; смотрят и ждут. Внезапно все простираются ниц и шепчут: "Вот он!" Вот он! Это он!" Вприпрыжку появляется князь с козлиной головой; он всходит на трон, оборачивается и, нагнувшись, подставляет собранию человеческое лицо, к которому, с черной свечой в руках, подходят все для поклонения и поцелуя; затем он выпрямляется с пронзительным свистом и распределяет между своими соучастниками золото, секретные наставления, тайные лекарства и яды. В это время зажигаются костры; ольха и папоротник горят в них вперемежку с человеческими костями и жиром казненных. Друидессы, увенчанные петрушкой и вербеной, золотыми серпами приносят в жертву детей, лишенных крещения, и приготовляют ужасное пиршество. Накрыты столы; замаскированные мужчины садятся около полуголых женщин и начинается пир вакханалии: ни в чем нет недостатка, кроме соли, символа мудрости и бессмертия. Вино течет рекой и оставляет пятна, похожие на кровь. Начинаются непристойные разговоры и безумные ласки; и, наконец, все собрание опьянело от вина, преступлений, сладострастия, и песен; встают и беспорядке и спешат составлять адские хороводы... Тогда появляются все чудовища легенды, все фантомы кошмара; громадные ящерицы прикладывают ко рту флейту навыворот и дуют, подпирая бока своими лапами; горбатые жуки вмешиваются в танцы; раки играют на кастаньетах; крокодилы устраивают варганы из своих чешуек; приходят слоны и мамонты, одетые купидонами, и танцуя подымают ногу. Затем, потерявшие голову хороводы, разрываются и рассеиваются... Каждый танцор, горланя, увлекает танцовщицу с растрепанными волосами... Лампы и свечи из человеческого жира тухнут, чадя во мраке... Там и сям слышны крики, взрывы смеха, богохульства и хрип... Проснитесь и не делайте крестного знамения; я привез вас домой, и вы у себя на постели. Вы немного устали, даже слегка разбиты этим путешествием и этой ночью; но зато вы видели нечто такое, о чем все говорят, не зная его; вы посвящены в секреты столь же ужасные, как и тайны пещеры Трофания: вы были на шабаше! Теперь вам остается только не сойти с ума и держаться в спасительном страхе перед правосудием, и на почтительном расстоянии от церкви и ее костров.
Нс желаете ли увидеть что-нибудь менее фантастичное, более реальное и, поистине, более ужасное? Я позволю вам присутствовать при казни Жака Молэ и его соучастников, или братьев но мученичеству... Но не ошибайтесь и не принимайте виновного за невиновного. Действительно ли обожали Бафомета темплиеры? Совершали ли они обряд унизительного лобзания заднего лица козла Мендеса? Наконец, чем была эта тайная и могущественная ассоциация, грозившая гибелью церкви и государству, и, которую убивают, не выслушав даже ее оправдания. Но не судите легкомысленно: они виновны в великом преступлении: они позволили профанам мельком увидеть святилище древнего посвящения; они еще раз сорвали и разделили между собой, чтобы стать таким образом властителями мира, плоды познания добра и зла. Осудивший их приговор, восходит гораздо выше трибунала пары или короля Филиппа Прекрасного. "В тот день, когда ты вкусишь от этого плода, - ты будешь поражен смертью" сказал сам Господь, как мы это видим из книги "Бытия".
Что же такое происходит в мире, и почему задрожали попы и короли? Какая тайная власть угрожает тиарам и коронам? Вот несколько безумцев, скитающихся по свету, и, как говорят они сами, скрывающих философский камень под лохмотьями своей нищеты. Они могут превращать землю в золото, и у них нет убежища и хлеба! Чело их увенчано ореолом славы и отблеском позору. Один нашел мировое знанье, и не может умереть, чтобы освободиться от мук своего триумфа: это - уроженец Майорки Раймонд Лулл. Другой фантастическими лекарствами излечивает воображаемые болезни и, таким образом, заранее опровергает поговорку, констатирующую недействительность прижигания деревянной ноги; это - дивный Парацельс, вечно пьяный и вечно светлый ум, подобно героям Раблэ. Вот, Вильгельм Постель, пишущий наивное послание отцам Трентского собора, потому что он открыл скрытое от начала мира абсолютное учение, и спешит им с ними поделиться. Собор даже не обращает внимания на безумца, не удостаивает осудить его и переходит к рассмотрению важных вопросов о милости действительной и милости достаточной. Мы видим, как умирает в нищете и в изгнании Корнелий Агриппа, менее всего маг, несмотря на то, что толпа упорно считает его величайшим колдуном, за то, что временами он был язвителен и мистифицировал. Какой секрет унесли с собой в могилу все эти люди? Почему ими восхищаются, не зная их? Почему осуждают их, не выслушав? Вы спрашиваете "почему?". А зачем они посвящены в эти страшные, тайные пауки, которых боятся церковь и общество? Зачем знают они то, чего не знают другие люди? Зачем скрывают они то, что все так жаждут знать? Зачем облечены они страшной и неизвестной властью? Тайные науки! Магия! Вот слова, объясняющие вам все и могущие заставить вас подумать о еще большем. "De omni re scibili et quibusdam aliis".*
* О всех вещах, могущих быть узнанными, и о некоторых других.
Чем же была магия? В чем же заключалось могущество всех этих, столь преследуемых и столь гордых людей? Почему, если они были безумны и слабы, им делали честь, так сильно боясь их? Существует ли магия, существует ли такая тайная наука, которая действительно была бы силой и производила чудеса, могущие конкурировать с чудесами легализированных религий?
На эти основные вопросы я отвечу словом и книгой. Книга будет доказательством слова, а слово, вот оно: "да", могущественная и реальная магия существовала и продолжает существовать в настоящее время: "да", истинно все, что говорили о ней легенды; только в данном случае в противоположность тому, что бывает обыкновенно, народные преувеличения оказываются значительно ниже истины.