Учение с увлечением
Шрифт:
Между тем многие ребята, подобно Володе, стараются или обещают другим «исправиться». Так и думают, что воспитывать себя — значит, исправлять свои недостатки. А не лучше ли подумать о том, какие есть у нас достоинства, и их развивать, их усиливать? Тогда недостатки сами собой потускнеют и не надо будет их «исправлять».
Не оглядываться в прошлое, а смотреть вперёд; вспоминать из прошлого не поражения свои и неудачи, а успехи; держать в уме успехи, видеть их как цели. И так, постепенно, стремясь к чему-то лучшему, самому становиться лучше и лучше.
В нашем организме заложено стремление к выживанию, к успеху, к победе; доверимся этому стремлению, и оно обязательно вывезет нас.
Эту серию опытов стоит проводить лишь после серьёзного размышления о своём характере и только в том случае, если мы придём к выводу, что именно неуверенность, а не что-то другое мешает нам хорошо учиться. Тогда надо приготовиться к долгой борьбе за обретение веры в себя. И кончится она победой, это непременно.
Начнём с того, что постараемся добиться успеха именно в том деле, которое у нас не получается, доставляет много хлопот и вызывает страх. Зададим себе дополнительную работу, будем решать задачи или делать упражнения без отметок. После двух-трех недель таких «бесстрашных» занятий должно наступить улучшение. Но это пока только гипотеза, на опыте её почти никто не проверял.
Если мы очень стесняемся отвечать у доски, попросим учителя некоторое время спрашивать с места, а к доске вызывать тогда, когда хорошо подготовимся. Учитель пойдёт нам навстречу, потому что мы плохо отвечаем не от незнания, а от стеснения.
Отношения с людьми обычно не складываются у тех, у кого нет друзей. Постараемся подружиться с кем-нибудь в классе. Не будем бояться выглядеть навязчивыми, бояться, что о нас подумают плохо. Лучший способ найти друга — прийти человеку на помощь, пусть в самом простом деле. Нам легче будет сойтись с ребятами, если есть возможность приглашать их к себе домой: дома человек всегда чувствует себя увереннее. Многие ребята обретают веру в себя, когда поработают вожатыми в младших классах.
И заставим себя не избегать никаких состязаний и соревнований! Для нас они — лекарство, хотя на первых порах и не очень приятное. Спартакиада ли, олимпиада ли в школе или в городе — обязательно будем стремиться попасть на соревнования, не думая о результатах. Лучше пойти на олимпиаду по математике и занять последнее место, чем вообще не ходить на неё. Словом, будем смело лезть в гущу всякого состязания. Это один из надёжных путей укрепления характера.
Из города Молодечно пришло письмо: «Я не могу решать по арифметике трудные задачи и сразу начинаю реветь, потому что они у меня не выходят».
И из Саратова: «Когда открываю задачник и прочитаю задачу, то у меня такое чувство, что я её не решу. И начинаю плакать. С пионерским приветом…»
А чего плакать? Чего реветь? Соберёмся с духом, подумаем над задачей хорошенько, не испугаемся её — и решим. Бот беда — арифметическая задача! Арифметические задачи — хорошие пилюли от слабоволия.
Глава 6.
Умственный труд
Мы прошли через сложные сферы человеческой психики — сферы воли и чувства, немножко научились разбираться в них, поняли, как они «устроены» и «работают», научились управлять ими — управлять собой. Теперь мы выходим в мир мысли, знания, творчества, подбираемся к тому, ради чего, собственно, и приходится стараться заинтересовать себя, прилагать усилия воли, приобретать уверенность в себе, ради чего мы тратим время на уроки. Мы подходим к главному в учении — к умственному труду, направленному на приобретение знаний и умений. Мы должны понять, что же это значит — трудиться умом, и как это делать лучше, чтобы наш умственный труд приносил больше результатов и удовлетворения.
До сих пор мы часто употребляли слово «работа». Мы говорили о том, как сделать работу интересной, как заставить себя взяться за дело, как поставить цель. Но это относилось но всякой работе вообще, будь то изучение физики, или копание канавы, или работа на станке: на все виды работы у человека одни правила увлечения.
Однако в каждом деле свои секреты, и каждая работа обладает своей особой, притягательной силой, надо только уметь обнаружить её, эту силу, вызвать её к жизни и подчиниться ей. Надо очень хорошо знать её секреты, владеть ими, то есть работать сознательно, профессионально.
Умственный труд — самый сложный вид деятельности человека. Он особенно сложен потому, что происходит невидимо, неслышно, неосязаемо. Когда преподаватель учит работать на станке, он показывает: «Возьми деталь так… закрепи её так…» И каждый своими глазами видит, как взять и как закрепить. Мы повторяем операцию, учитель тоже видит, что мы делаем, и имеет возможность поправить: «Нет, не так берись, а вот так».
Но вот мы решаем задачу у доски и не можем решить. Учитель говорит: «Ну думай, думай, думай же!» А что это значит? Что именно надо делать? Учитель показать этого не может, он только повторяет: «Думай, соображай!» Мы стоим и соображаем, но никто в целом мире не сказал бы, думаем ли мы в этот момент или мечтаем о мороженом, и если думаем, то правильно или неправильно, и если неправильно, то в чём именно мы ошибаемся. Никто не может влезть к нам в голову и понаблюдать происходящее в ней.
Научить думать — самая трудная задача учителя.
Научиться думать — самая трудная задача ученика.
Все неприятности в школе, всё нежелание учиться, все плохие отметки — всё происходит большей частью оттого, что мы или не умеем думать, или, чаще, не хотим думать, потому что думать тяжело. Умственный труд тяжелее физического, человек быстрее устаёт, да и результаты не всегда налицо.
Когда копают канаву или точат детали, то хорошо ли мы работали, плохо ли, а всё же что-то сделали, что-то есть после нашей работы, что-то изменилось. Но можно продумать день, два, три, год и ничего не придумать, всё впустую, словно и не работал, не трудился. Можно просидеть над задачкой три часа и не решить её, так что начинает казаться, что и нечего было сидеть. Умственный труд, в отличие от физического, часто не приносит никаких результатов, несмотря на все наши старания и даже несмотря на умение. Конечно, школьный умственный труд не бывает слишком тяжёлым. Учителя выбирают такие задания, чтобы они были по силам неокрепшему уму, чтобы их можно было выполнить. Для каждого возраста, для каждого класса — свой потолок трудности. Но некоторые ребята не выдерживают и этой небольшой нагрузки и, ещё не успев надорваться, перестают думать — перестают заниматься умственным трудом. Они ходят в школу, что-то отвечают, что-то делают, но каждый раз, когда надо приложить умственные усилия, они пасуют. Или спишут задачку, или ещё как-нибудь обойдутся. Постепенно они совсем отвыкают думать, и вот тогда-то учение и становится настоящим мучением, адом. Учение без умственного труда, без думания, невозможно. Оно нестерпимо скучно.
А кто постепенно разовьёт в себе это главное человеческое умение — умение думать, кто приучит себя думать, у кого появится лучшая из лучших привычек — привычка всегда, постоянно думать, тот будет учиться с увлечением. Потому что умственный труд, как никакой другой, сам в себе таит радость и обладает замечательным свойством: чем больше работаешь умом, тем больше работать хочется.
Самые первые знания о мире человек получает с помощью органов чувств, в ощущениях. Человек видит, слышит, нюхает, пробует на вкус, осязает — трогает рукой, ощупывает. Это всё ощущения. Я никак не могу вам объяснить, какой цвет красный, если вы никогда не видели, не ощущали красного цвета. Весь материальный мир, все предметы, всё в природе, всех людей и животных — всё мы можем ощущать: видеть, или слышать, или чувствовать обонянием. Есть много материальных явлений, которых мы не видим, не слышим и не осязаем, например, атомы, молекулы или электромагнитные колебания. Но, по существу, мы тоже видим их, только с помощью приборов: учёные видят отклонения стрелок или кривую линию, вычерченную прибором самописца, или по каким-то другим следам. Всё материальное, существующее вне нас и независимо от нас, всё, что существовало и будет существовать, даже если бы нас не было, — всё в той или иной форме, непосредственно или с помощью приборов, в принципе можно (или когда-нибудь станет возможным) ощущать.