Ученик мага

Костин Михаил

— А где твоя подруга? — спросил Пантор, чтобы хоть как-то сбить странное смущение.

— Вышла, — лаконично отозвалась Лана. — Ты уходишь…

Кажется, она спросила, хотя прозвучал этот вопрос странно. Не то как утверждение, не то как просьба. Но он воспринял все же как вопрос.

Кивнул.

— Надо уходить. Но я хотел попрощаться. Пожалуйста, передай ей, когда она вернется, чтобы обязательно зашла ко мне. Я стану ее ждать.

Лана кивнула. На ее лице застыло напряженное выражение. Словно девушка хотела что-то сказать, но не могла. Может, собиралась спросить о Винсенте?

— Она, возможно, вернется нескоро, — выдавила

Лана.

— Я подожду. Только обязательно передай, — попросил Пантор.

— Может, не стоит?

— Стоит, — горячо сказал он. — Есть женщины, которых стоит ждать хоть всю жизнь.

Лана рассеянно кивнула и закрыла дверь. Кажется, расстроилась. Может, стоило сказать ей, что с Винсентом все в порядке. Укорив себя за несообразительность, молодой маг поспешил обратно в свой номер.

19

— Он заходил, — услышала Ива с порога.

— Кто он?

Не сразу поняла о ком речь.

Лана вышла навстречу и поглядела на госпожу так, что ей все сразу стало понятно.

— Этот молодой маг, Пантор. Он заходил и просил передать, чтобы вы зашли к нему. Он ждет.

— Подождет, — промурлыкала Ива.

— Он ждет, чтобы попрощаться, — тихо сказала Лана, пряча глаза.

Смотреть на госпожу девушка сейчас не могла. Уважала ее и как учителя, и как человека сильного и решительного. Но сейчас решительность Ивы была направлена совсем не туда. И это девушке не нравилось. Сказать же учителю, что она неправа, Лана не могла. Оставалось молчать. Вот и пусть молчит.

— Значит, он решил сбежать? Отлично, — решение созрело само собой. — Давно он заходил?

— С полчаса назад, — тихо прошелестела Лана.

— Не мямли, — резко бросила Ива. — Жди здесь.

И вышла, тихонько притворив дверь. По коридору она прошелестела с легкостью весеннего ветерка. Неслышно, деликатно, так, чтобы не выдать своего присутствия.

В дверь барабанили так, словно случился пожар или убийство и срочно понадобился пристав. Ниро вылетел в прихожую, выхватывая попутно пистоль и готовясь к худшему. Худшего не случилось, хотя как посмотреть. На пороге стояла давешняя златовласка и вид у нее был столь невинный и столь обиженный, что у любого мужчины появилось бы желание пойти и убить того, кто обидел несчастную красавицу.

— Что случилось? — спросил пристав, убирая пистоль. Не хватало еще напугать и без того напуганную донельзя девушку.

— Господин пристав, вы ведь занимаетесь не только магическим надзором? Вы ведь можете задержать и другого преступника? — жалостливо пролепетала девушка.

Это вышло немного наигранно. Если б перед Ниро стоял сейчас кто-то другой, он бы, наверное, почуял подвох, но при виде красивой, молодой и такой желанной женщины… При виде настолько испуганной и обиженной женщины пристав частично утратил способность здраво соображать. Девушка, что стояла сейчас перед ним, не могла врать. Даже мысли о том, что она может сказать неправду, не возникло. И девушка эта попала в беду.

— Да, конечно, — жарко выпалил он. — Любого. Что? Что произошло?

— Он пытался… — на щеках ее зардел румянец. — Пытался… посягнуть на мою честь.

Фраза вышла настолько нелепой и беспомощной, что пристав окончательно потерял разум.

— Кто? Где? — взревел он.

— В соседнем номере, — проплакала Ива. — Он…

Дальше пристав слушать не стал, он рванул в коридор и метнулся к соседней двери. Девушка семенила

следом.

— Тут? — прохрипел разъяренный пристав, чувствуя, что кто-то сейчас ответит за все, что злило его последние дни.

Ива кивнула.

В руке Ниро снова появился пистоль. Стучать он не стал, просто с разбегу саданул плечом, выбивая дверь, и рванулся внутрь.

Преступник был в комнате. Пристав увидел, как вздрагивает от неожиданности и отшатывается негодяй. На глаза накатила кровавая пелена, и Ниро устремился к преступнику. Он был моложе пристава, но мельче и явно не был готов к такой ситуации. Только на девушек и может кидаться. От этой мысли пристав взбеленился еще сильнее. Преступник кинулся в сторону. Пристав схватил его за плечо, могучим рывком остановил, развернул к себе и со всей силы ударил по лицу рукой, в которой был зажат пистоль. Негодяй отлетел в сторону, как тряпичная кукла. Со стоном повалился на живот и обмяк. Злость прошла. Костяшки пальцев саднило. Болела ушибленная рука. Ниро подошел к поверженному противнику и схватил его за волосы. Рывком поднял голову преступника.

— Этот?

— Да, — кивнула Ива.

— Сволочь, — буркнул пристав и отпустил молодого негодяя.

Пантор хрипел. Ответить он не мог. Да и не хотел. Он плохо понимал происходящее. Ясно было только одно — его в чем-то обвиняют. И Ива, чудесная, удивительная девушка его мечты, подтверждает его вину.

Это был полный крах. Конец. Будто кто-то наступил на хвост его лебединой песне.

— Почему? — прошлепал он разбитыми губами, но вместо слов получилось только невнятное бульканье.

Пристав снова повернулся к нему и впервые посмотрел в лицо. Глаза его расширились, словно служитель закона подрабатывал филином в городском зверинце.

— Вот так-так! — выдохнул он. — На ловца и зверь бежит.

— Что это значит? — невинно полюбопытствовала Ива.

— Это значит, что ваш негодяй — еще больший негодяй, чем я думал.

Пристав повернулся к Пантору и трубным голосом объявил:

— Господин маг, вы обвиняетесь в причастности к убийству лорда Мессера, несанкционированных занятиях запрещенной магией с отягчающими последствиями. А также в нарушении еще четырех законов ОТК. И будете препровождены в столицу Объединенных Территорий. Ваш арест проведен старшим приставом отдела магического надзора. Может быть опротестован в столице в общем порядке.

Глаза пристава сузились, официальный тон как отрезало.

— Добегался, сволочь, — выдавил Ниро, и Пантор почувствовал, как в ребра с силой врезается ботинок пристава.

20

Смеркалось. Винсент просидел в кустах так долго, что уже, кажется, начинал понимать, о чем перешептываются ветки под порывами ветра. Было сыро, промозгло. В башмаках хлюпало. Давно. Озноб пробирал не то что до костей, а куда как глубже. Рыжий шмыгнул носом. Звук показался невероятно громким, но это было лишь иллюзией. Когда сидишь в тишине и напряжении, вслушиваешься в каждый шорох, всегда кажется, что дыхание способно заглушить вопли приговоренного к колесованию, а сердце стучит, подобно грохоту земли под копытами бегущего табуна. Это только по ощущениям. На самом деле, никто никакого дыхания и даже шмыганья сопливого носа в домике возле шлагбаума, что перегородил дорогу шагах в двухстах, не слышит. Вот только одно дело — понимать головой, а другое — чувствовать.