Ученик монстролога
Шрифт:
Все слушали молча. Морган посасывал трубку, которая давно погасла, и рассматривал карту сквозь опущенные стекла очков. Кернс издал непонятный смешок и теперь поглаживал тонкие усы большим и указательным пальцами. Уортроп продолжал; голос его был таким же, как всегда — сухим, бесстрастным, словно он читал лекцию. Он говорил о том, что понимает: маловероятно, что за двадцать четыре года миграции никто не обратил внимания на эти загадочные исчезновения и смерти, но, так как другого разумного объяснения нет, все, видимо, так и было.
Тут Кернс перебил его:
— У меня есть другое объяснение.
Уортроп оторвался
— Другое что?
— Разумное объяснение.
— С удовольствием выслушаю его, — сказал Доктор, хотя было совершенно ясно, что никакого удовольствия это ему не доставит.
— Прости меня за наглость и бесцеремонность, Пеллинор, но твоя теория — это полная чушь. Накрутил, навертел, усложнил — все это бессмыслица и вздор. Наши ребята-людоеды шли сюда пешком не больше, чем я.
— А у тебя что за теория? Они сели в поезд?
— Это я сел в поезд, Пеллинор. Их вид транспорта был несколько более частным.
— Я не понимаю, — сказал Морган.
— Да все же яснее ясного, констебль! — сказал Кернс со смешком. — Любой ребенок поймет. Держу пари, Уилл уже давно все понял. Что скажешь, Уилл? Какова разгадка?
— Я? Что скажу я?
— Ты — умный мальчик. Уортроп не случайно взял тебя ассистентом. Какова твоя теория случившегося?
Кончики ушей у меня загорелись, и я сказал:
— Ну, я думаю, сэр…
Все трое повернулись и уставились на меня. Я сглотнул комок в горле и продолжал:
— Они здесь, это очевидно, и они должны были как-то сюда добраться, а это значит, что либо они добрались сюда сами и никто этого не заметил, либо… либо…
— Так, так, очень хорошо, Уилл Генри, продолжай. Либо — что? — спросил Кернс.
— Либо кто-то все-таки знал.
Я смотрел в пол. Взгляд Доктора был особенно неприятным.
— Вот именно, — кивнул Кернс. — И этот кто-то знал, потому что именно он организовал их прибытие из Африки в Новую Англию.
— О чем ты, Кернс? — требовательно спросил Уортроп, забываясь, так как разговор начал принимать опасный поворот.
— Кернс? — спросил Морган. — Я думал, его зовут Кори.
— Кернс — мое второе имя, — нашелся бывший хирург, — по материнской линии.
— Это не менее абсурдно, чем моя теория, — настаивал Уортроп. — Предположить, что кто-то привез их сюда, не будучи компетентным, где-то поселил их и кормил… как? Точнее, кем?
— И опять, мой дорогой Уортроп, это вопросы, ответы на которые очевидны. Разве ты не согласен, Уилл Генри? Так очевидны, что это просто смешно. Я понимаю твою близорукость при рассмотрении данного случая, Пеллинор. Должно быть, тебе больно и трудно принять правду и смириться, вот ты и искажаешь факты до неузнаваемости, делая низ — верхом, черное — белым, а квадратное — круглым.
— Джон, ты оскорбляешь меня, — рявкнул Уортроп.
— Джон? Но вы говорили, его зовут Ричард, — захлопал глазами Морган.
— Это кличка, в честь Джона Брауна. Агитатора. Моя мать была, видите ли, американка, сторонница аболиционизма.
— Я — ученый, — настаивал Уортроп. — Я иду туда, куда меня ведут факты.
— Пока не затронуты твои самые глубокие чувства, которые тянут тебя назад. Давай же, Пеллинор! Неужто ты и вправду веришь в свою вздорную теорию? Антропофаги бредут по суше, но их никто не замечает. Двадцать четыре года они умудряются кормиться местным населением
— Но это возможно, факты говорят «за», — настаивал Доктор.
— Как?
— Адаптация, естественный отбор — ну, и немного удачи, я признаю. Но потенциально это возможно…
— Ох, Пеллинор, — вздохнул Кернс, — потенциально возможно, что луна сделана из голубого сыра.
— Не могу себе этого представить, — встрял Морган.
— Вы не можете доказать, что это не так, — резко возразил Кернс. Он положил руку Доктору на плечо, но Доктор тут же стряхнул ее.
— Когда он умер? — спросил Кернс. — Четыре, пять лет назад? Посмотри на свои кружочки здесь. Ты сам нарисовал их, Пеллинор! Посмотри на даты. Видишь, как они группируются здесь и здесь? Видишь временной зазор между вот этим кружком в двенадцати милях отсюда и вот этим, в полумиле от кладбища? Вот эти, в радиусе десяти миль, начиная с конца восемьдесят третьего года и до сего дня, — эти могут обозначать реальные нападения; остальное — лишь твои домыслы, которыми ты себя утешаешь. На самом деле, Антропофагов сняли с корабля, перевезли сюда и содержали в довольстве и безопасности, пока их владелец не смог больше снабжать их кормом.
Уортроп влепил Кернсу звонкую пощечину. Звук был таким громким, что все на какое-то время смолкли. Выражение лица Кернса практически не изменилось; на нем играла все та же ироническая улыбочка, с которой он приехал на Харрингтон Лейн, 425. Морган занялся своей трубкой. Я крутил чашку; чай давно остыл.
— Ответ у тебя под носом, — сказал Кернс тихим голосом. — Просто раскрой глаза.
— В словах Джона Ричарда Кернса Кори есть смысл, Пеллинор, — сказал Морган.
— Или Дик, — встрял Кернс, — иногда меня еще называют Диком вместо Ричарда. Или Джеком. Или Джоном.
— Отец никогда не пошел бы на это, — сказал Уортроп. — Не тот человек, которого я знал.
— Значит, ты плохо его знал, — подытожил Кернс.
— Когда я говорил про смысл в его словах, я имел в виду идею раскрыть глаза и посмотреть на то, что у нас под носом. Что теперь гадать, как Антропофаги попали сюда? Они здесь, и мы должны решить — причем решить быстро! — каким образом их истребить.
— Я думал, этот вопрос решен, — сказал Кернс. — Или зачем тогда меня пригласили?
— Утром я позвоню в правительственный офис, чтобы потребовать мобилизации полиции штата, — объявил Морган. — И я прикажу полностью эвакуировать город — хотя бы женщин и детей.
— Никакой необходимости, — отмахнулся Кернс. — Сколько их там, Пеллинор? Тридцать — тридцать пять? Обычное племя?
Уортроп кивнул. Он все еще не пришел в себя от спора с Кернсом.
— Да, — буркнул он.
— Я бы сказал, нам потребуется не больше пяти-шести ваших лучших стрелков, Морган, — сказал Кернс. — Это должны быть люди, которым можно доверять, которые умеют держать язык за зубами, предпочтительнее мужчины, прошедшие службу в армии. Хорошо бы, чтобы двое или трое из них умели держать в руках молоток и пилу. Я составил список того, что потребуется; остальное у меня с собой. Можем приступать на рассвете, к ночи закончим.