Ученик Рун. Том 2
Шрифт:
— Вообще, ходоки не так и страшны, да и наша охрана водит караваны тут не первый день, уверен, они знают, какие места стоит обходить стороной.
Собственно, так и происходило. Мы не заходили в заброшенные поселения и я не видел ничего похожего на погосты, хотя Берни описал мне места захоронения усопших во всей красе. И обычные деревенские погосты с косыми оградами и воткнутыми на могилах кольях с белыми ленточками, и большие кладбища с массивными надгробиями и каменными склепами, если речь идет о месте упокоения кого-то из благородных. А еще я узнал, что некоторые холмы могут быть рукотворными — братские могилы-курганы, насыпанные для павших воинов в далеком прошлом, могли тихо простоять в чистом поле сотни лет, а после изрыгнуть из себя целую армию мертвецов.
В один из вечерних привалов, когда я уже собирался устроиться у костра рядом с кислым и недовольным Ирманом и тихой, постоянно сейчас собранной Витати, меня кликнул Берни:
— Эй! Рей! Иди к нам! — помахал рукой маг. — Чего ты там с этим упырем сидеть будешь!
Я оглянулся на нашу телегу, что стояла в футах сорока, а после — опять на костер, вокруг которого собрались наемники. Отношения Ирмана со всем остальным караваном не задались с самого начала, так что все, как работники, так и наемники, иначе чем «упырь» слугу поясного мага не называли. В чем-то я разделял всеобщее мнение, Ирман человеком был неприятным. С другой стороны, я к нему уже как-то и привык, так что бросающиеся всем вокруг в глаза недостатки мужчины, мною уже особо и не замечались. Ведь столько под одной крышей прожили! Да и всегда между нами стоял Осиор, которому было достаточно разок прикрикнуть, чтобы любая наша склока моментально закончилась.
Но сейчас мой учитель уже крепко спал на своем месте в телеге, укрытый несколькими одеялами. Ирман покормил своего господина в первую очередь, после чего Витати в очередной раз уняла боль в раздираемом магией теле истигатора. Делала она это два-три раза в день, не чаще, даже если Осиор был зелёный от боли. На этом настоял сам маг, потому что не был уверен, безопасно ли вообще такое применение руны Вун, или же винефик его постепенно убивает или, того хуже, лишает магии окончательно и бесповоротно.
Проверить же свои магические способности Осиор пока не решался, ведь если слишком поторопиться, можно и вернуться на исходную — в тот момент, когда он выл от боли в каюте на корабле и даже пыльца желтоцвета не помогала. Почему так происходит, маг не знал, ведь основная проблема была в рунах поиска, но судя по тому, насколько серьезен был учитель, сталкивался с этим эффектом он не впервые.
Так что особых причин тащиться к своим, только если я опять не хотел слушать стенания Ирмана на тему того, как у него болит спина от сна на земле и что он скоро развалится. Так что я бодро шагнул в сторону улыбающегося во все зубы целителя.
— Ребята, это Рей! Служка, из наших попутчиков! — представил меня наемникам Берни, когда я уселся на принесенную из ближайшего подлеска корягу.
Весь караван сейчас свернулся полукругом на ночную стоянку. С одной стороны раскинулось чистое поле, с другой — тот самый подлесок.
— Что, из Лаолисы, значит? — подал голос один из наемников, прикладываясь к фляге с разбавленным вином.
— Ага, из Нипса, — ответил я, принимая из рук Барни небольшую деревянную тарелку с густой похлебкой. — Это город на восточном берегу.
— Да, бывал там! — включился в беседу еще один боец, коротышка-арбалетчик. — Работорговцы там промышляют, да?
— Ага, в Нипсе большой невольничий рынок стоит, — кивнул я головой.
— А путь куда держите? В Бенжу? — продолжил коротышка.
— Нет, дальше, в Дагерию вернемся, — ответил я уклончиво.
О конечной точке маршрута, как и о дальнейших планах Ирман распространяться запретил.
— Далеко собрались, — покачал головой еще один мужчина. — Вот бывал я, значит, в Паде, когда на гоунском торговом флоте служил, так мы, значит…
А потом начались бесконечные истории. Судя по тому, как сосредоточенно жевали наемники, истории эти рассказывались больше мне, как новому лицу, чем всем прочим. Они эти рассказы слышали уже не раз и не два.
— А тебя, парень, купили получается? — спросил внезапно Берни.
Я чуть не подавился похлебкой, а после уставился на вопросительно смотрящих наемников.
— А с чего вы взяли, что я раб? — осторожно спросил я.
— Ну, в служки редко пацанов берут, — сказал арбалетчик, — вот мы и решили… Ты не подумай! Мы просто как из Талкрана вышли, так и спорим, как ты со своим господином оказался. Даже забились на пару монет! Да, ребята? Так скажи, ты как к этому упырю, Ирману, в помощники попал?
Я притих и стал думать, что ответить. А потом вспомнил, что лучшая ложь — полуправда.
— Так я беспризорником был в Нипсе, на рынке невольничьем работал, — начал рассказывать я, — а когда господин Ирман и господин Осиор по делам в город прибыли, мне старший слуга пару поручений простеньких дал, я работу искал. Ну там воды натаскать, поленницу сложить, двор подмести… Потом в баню пустил, переночевать, а потом я вроде и втянулся, да остался.
Это была история младших ребят, которые выполняли поручения для Ирмана, я же просто натянул ее на себя, опуская все прочее. Вроде, получилось складно.
Часть наемников разочарованно крякнула, другая — заулыбалась, после чего по рукам пошли мелкие монетки. Это проигравшие расставались с деньгами в пользу тех, кто не поверил в мой рабский статус.
— А девица, что с вами. Витати, правильно? — продолжил уже другой наемник. — Она как, ну ты понимаешь… Ну это, наложница твоего господина, да? Точно же рабыня с востока!
Слышала бы этот вопрос сама Витати, и наемнику бы не поздоровилось, но, благо, дочь Келанда сейчас стоически слушала нытье Ирмана на тему невыносимости походных условий.
— Не, вы что! — стал я горячо переубеждать мужчин. — Она наемница! Как вы!
— Брешешь!
— Да не может быть!
— Заливает! Точно заливает! — загудели мужчины.
— Что, серьезно наемница? — спросил Берни, прищурившись.
Я только кивнул, удивленно наблюдая за реакцией наемников. Нет, понятно, что в наших краях женщины обычно на хозяйстве и в войске не служат, но ведь Витати-то из Келанда. А там, на востоке, многие вещи вывернуты наизнанку. Например, матросы в Нипсе рассказывали, что в Ирубии вообще престол переходит от матери к дочери, а личная гвардия королевы состоит сплошь из крепких, специально отобранных и тренированных девиц. Да еще много всего разного.