Ученик убийцы
Шрифт:
В этот день я нашел его спящим в кресле, безвольного, как мертвеца. Я закутал его одеялом, как больного, и поставил перед ним поднос, но не стал открывать его, чтобы еда не остыла. Я сел на полу, рядом с его креслом, прислонившись к одной из отброшенных подушек, и прислушивался к тишине в комнате. Сегодня тишина казалась почти мирной, несмотря на летний дождь, шумящий за окном, и штормовой ветер, время от времени врывавшийся в окно. По-видимому, я задремал, потому что проснулся, ощутив его руку на своих волосах.
— Они велели тебе следить за мной, мальчик, даже когда я сплю? Чего тогда они боятся?
— Ничего такого, о чем бы я знал, Верити. Они сказали только, чтобы я приносил еду и старался следить, чтобы вы ее съедали. Больше ничего.
— А одеяло, подушки и горшки с ароматными цветами?
— Это я сам, мой принц.
И в это мгновение я понял, что мы не разговариваем вслух. Я выпрямился и посмотрел на него.
Верити тоже, казалось, пришел в себя. Он пошевелился в своем неудобном кресле.
— Я благословляю этот шторм, который позволил мне отдохнуть. Я скрыл его от трех кораблей, убедив тех, кто смотрел в небо, что это всего лишь летний шквал. Теперь они машут веслами и пытаются увидеть что-нибудь сквозь дождь, чтобы не сойти с курса. А я могу прихватить несколько мгновений честно заработанного сна. — Он помолчал. — Я прошу прощения, мальчик. Теперь иногда Скилл кажется мне более естественным, чем обычная речь. Я не хотел вторгаться в тебя.
— Ничего страшного, мой принц. Я просто был удивлен. Я не владею Скиллом, только очень слабо и неустойчиво. Я не знаю, как я открылся вам.
— Верити, мальчик, не «твой принц». И ни один принц не сидит неподвижно в пропотевшей рубахе с двухдневной бородой. Но что значит эта бессмыслица? Ведь все было устроено, чтобы ты учился Скиллу. Теперь я отчетливо вспоминаю, как язык Пейшенс выбил согласие моего отца. — Он позволил себе усталую улыбку.
— Гален пытался научить меня, но у меня нет способностей. У бастардов, как мне говорили, это часто…
— Подожди, — зарычал он и в мгновение оказался в моем сознании, — так быстрее, — сказал он, как бы извиняясь, и потом пробормотал: — Что это такое, что так туманит тебя? А! — И тут он снова исчез из моего сознания, и все это так ловко и легко, как если бы Баррич вырвал клеща из собачьего уха. Он долго сидел молча, и я тоже, несколько озадаченный.
— Я силен в нем, так же как и твой отец. Гален — нет.
— Тогда как же он стал мастером Скилла? — спросил я тихо. Я подумал, что Верити говорит это только для того, чтобы я не так сильно переживал свой провал. Верити молчал, как бы обдумывая какой-то щекотливый вопрос.
— Гален был… любимчиком королевы Дизайер. Фаворитом. Королева настойчиво предлагала, чтобы Гален стал помощником Солисити. Часто я думаю, что наша старая мастер Скилла была в отчаянии, когда взяла его в помощники. Солисити, видишь ли, знала, что умирает. Думаю, она действовала второпях и до самого конца сожалела о своем решении. И я не думаю, что он получил и половину того образования, которое следовало бы, прежде чем стал «мастером». Но так уж получилось; он стал тем, что мы имеем. — Верити откашлялся и выглядел смущенным. — Я буду говорить ясно, как могу, мальчик, потому что вижу, что ты можешь придержать язык, когда это разумно. Гален получил это место как лакомый кусочек, а не потому, что заслужил его. Не думаю, что он хоть когда-нибудь полностью осознал, что значит быть мастером Скилла. О, он знает, что это положение дает власть, и без стеснения использует ее. Но Солисити была не просто человеком, который чванится своим высоким положением. Она была советником Ба-унти и связью между королем и всеми, кто работал Скиллом для него. Она выискивала и учила всех, кто проявлял настоящий талант и разум, который подсказал бы им использовать Скилл во благо. Это первая группа, которую обучил Гален с тех пор, как Чивэл и я были мальчиками. И я не нахожу их хорошо обученными. Нет, они выдрессированы, как обезьяны и попугаи, которые научены передразнивать людей без всякого понимания того, что они делают. Но других у меня нет. — Верити смотрел в окно и говорил очень тихо. — Гален же нетактичен. Он такой же грубый, какой была его мать, и такой же самонадеянный. — Верити внезапно замолчал, и щеки его вспыхнули, как будто он сказал что-то не подумав. Он заключил еще тише: — Скилл как язык, мальчик. Мне не нужно кричать на тебя, чтобы дать тебе понять, чего я хочу. Я могу вежливо спросить, или намекнуть, или передать мое желание кивком и улыбкой. Я могу проникнуть в сознание человека и заставить его думать, что он доставил мне удовольствие по собственному желанию. Но все это недоступно Галену — и когда он пользуется Скиллом, и когда он учит ему. Он пользуется силой,
— Кое-что, — вильнул я.
— Кое-что, — он вздохнул, — я мог бы научить тебя Скиллу, если бы у меня было время. У меня его нет. Но скажи мне вот что — твои уроки шли хорошо до того, как он испытывал тебя?
— Нет. У меня никогда не было никаких способностей… Подождите! Это неправда! Что я говорю? Что я думал? — Хотя я сидел, я внезапно покачнулся, голова моя стукнулась о ручку кресла Верити. Он протянул руку и поддержал меня.
— По-видимому, я действовал слишком быстро. Теперь успокойся, мальчик. Кто-то сбил тебя с толку, так же как я поступаю с капитанами и рулевыми красных кораблей. Убеждаю их, что они уже проверили курс и все в порядке, когда на самом деле они правят к сильному течению. Убеждаю их, что они уже прошли пункт, которого еще не видели. А кто-то убедил тебя, что ты не можешь владеть Скиллом.
— Гален, — уверенно сказал я. Я почти знал, в какое мгновение это произошло. Он вломился в меня в тот день, и с тех пор все стало по-другому. Я жил в тумане все эти месяцы…
— Возможно. Хотя если бы ты хоть немного проник в него, я уверен, ты увидел бы, что с ним сделал Чивэл. До того, как Чив превратил его в диванную собачку, он ненавидел твоего отца со всей своей страстью. Нам не нравилось то, что случилось потом. Мы бы это переделали, если бы придумали, как сделать это так, чтобы Солисити ничего не узнала. Но Чив был силен в Скилле, а мы были всего лишь мальчишки, и Чив был очень рассержен, когда сделал это. Из-за какой-то насмешки Галена надо мной. Даже когда Чивэл не был рассержен, попасть под его Скилл было все равно что попасть под лошадь. Или нырнуть в бурную реку — это скорее. Он быстро дотягивался до тебя и налетал на тебя, вбивал что ему нужно и исчезал. — Верити снова замолчал и протянул руку, чтобы открыть тарелку с супом. — Я всегда считал, что ты все это знаешь, хотя будь я проклят, если у тебя была какая-то возможность узнать! Кто бы мог сказать тебе?
Я вцепился в одну его фразу.
— Вы могли бы научить меня Скиллу?
— Если бы у меня было время. Очень много времени. Ты очень похож на нас с Чивом, какими мы были, когда учились. Неуверенный. Сильный, но совершенно не представляющий себе, как справиться с этой силой. А Гален, он испугал тебя, я думаю. У тебя есть стены, сквозь которые я не могу проникнуть, а я силен в Скилле. Ты должен научиться отбрасывать их. Это трудно. Но я мог бы научить тебя, да. Если бы и у тебя, и у меня был бы год времени и больше никаких дел, — он отодвинул суп в сторону, — но у нас его нет.
Мои надежды снова рухнули. Эта вторая волна разочарования нахлынула на меня, перемалывая между камнями крушения. Все мои воспоминания восстановились, и в приливе ярости я узнал все, что было сделано со мной. Если бы не Кузнечик, я бы швырнул свою жизнь с башни в ту ночь. Гален убивал меня так же наверняка, как если бы у него был нож. Никто даже не узнал бы, как он избил меня, кроме преданной ему группы. И хотя он потерпел в этом поражение, ему все-таки удалось отнять у меня шанс научиться Скиллу. Он искалечил меня, и я… Я в ярости вскочил на ноги.
— Ну-ну. Будь медленным и осторожным. Ты обижен, но сейчас мы не можем допустить раздоров в замке. Носи это в себе, пока не сможешь уладить это дело тихо. Ради короля.
Я склонил голову перед мудростью его совета. Он поднял крышку с маленькой жареной птички и снова закрыл ее.
— И вообще, почему ты хочешь учиться этому Скиллу? Это несчастное занятие. Неподходящее дело для мужчины.
— Чтобы помочь вам, — я сказал не думая и потом понял, что это правда. Когда-то я хотел доказать, что я истинный и достойный сын Чивэла, произвести впечатление на Баррича или Чейда или укрепить мое положение в замке. Теперь, наблюдая за тем, что делает Верити, день за днем, без награды или признания своего народа, я обнаружил, что только хочу помочь ему.