Ученик
Шрифт:
— Ну, и что это за волокна?
— Я тебе сейчас покажу. — Эрин вытащила из микроскопа стекло с образцом волоса и заменила его другим образцом. — Ты смотри, а я буду тебе объяснять, что мы видим.
Риццоли вперила взгляд в окуляр и увидела темное волокно, изогнутое в форме буквы С.
— Это край клейкой ленты, — пояснила Эрин. — С помощью направленной струи горячего воздуха мне удалось расслоить ленту. Эти темно-синие волокна тянутся по всей длине. А теперь я покажу тебе поперечное сечение. — Эрин потянулась к папке с файлами, откуда достала снимок. — Вот так оно выглядит под электронным микроскопом. Видишь,
— Так это искусственный материал?
— Верно.
— А как насчет двойного лучепреломления? — Риццоли знала, что, проходя через синтетическое волокно, свет зачастую выходит оттуда поляризованным в двух разных плоскостях, как при прохождении сквозь кристалл. У каждого типа волокна существовал свой коэффициент двойного лучепреломления, который можно было измерить с помощью поляризационного микроскопа.
— Вот это синее волокно, — сказала Эрин, — имеет коэффициент двойного лучепреломления ноль-ноль-шестьдесят-три.
— Это соответствует какому-то конкретному материалу?
— Нейлону шесть и шесть. Его часто используют для ковров, поскольку он устойчив к загрязнению, прочный и упругий. В частности, эта форма поперечного сечения волокна и его инфракрасная спектрограмма соответствуют продукту фирмы «Дюпон» под названием «Антрон», и его используют в производстве ковров.
— Он темно-синий? — спросила Риццоли. — Пожалуй, этот цвет редко выбирают для дома. Он, скорее, годится для автомобильных ковриков.
Эрин кивнула.
— На самом деле именно этот цвет, номер 802-синий, давно уже предлагают в качестве стандартного варианта отделки салонов американских автомобилей класса «люкс». Например, «Кадиллаков» и «Линкольнов».
Риццоли сразу уловила, к чему клонит криминалист.
— «Кадиллак» производит катафалки.
— «Линкольн» тоже, — улыбнулась Эрин.
Они обе думали об одном и том же: убийца так или иначе связан с трупами.
Риццоли стала прокручивать в голове список лиц, которым по роду деятельности приходится иметь дело с трупами. Полицейский и врач, которых в первую очередь вызывают на место неожиданной смерти. Патологоанатом и его ассистент. Санитар, бальзамирующий труп, и директор похоронного бюро. Гример морга, который моет волосы, накладывает макияж, готовит усопшего к траурной церемонии. Покойник проходит через руки многих живых, и следы этого контакта вполне могут остаться на любом из тех, кто касался трупа. Она перевела взгляд на Эрин.
— Пропавшая женщина. Гейл Йигер…
— Что с ней?
— Ее мать умерла месяц назад.
Джо Валантайн лепил из мертвых лиц живые.
Риццоли и Корсак стояли в ярко освещенной покойницкой похоронного бюро Уитни и наблюдали за тем, как ловко работает Джо. В его сундучке стояли всевозможные баночки с тональным кремом, румянами и губной помадой. Это был профессиональный набор театрального гримера, разница состояла лишь в том, что эти кремы и румяна предназначались для того, чтобы вдохнуть жизнь в землистую кожу трупов. Бархатный голос Элвиса Пресли напевал «Люби меня нежно», пока Джо втирал моделирующий воск в безжизненные кисти рук усопшей, умело маскируя следы от множественных инъекций и капельниц.
— Это была любимая музыка миссис Обер, —
— Сын говорит, что она была помешана на Элвисе, — продолжал Джо. — Три раза ездила в Грейсленд. Он принес сюда эту кассету, чтобы она звучала, пока я буду гримировать ее. Знаете, я всегда стараюсь ставить их любимые мелодии. Мне это помогает лучше понять их. О человеке можно многое узнать, если послушать музыку, которую он любит.
— Ну и как же должна выглядеть фанатка Элвиса? — поинтересовался Корсак.
— Ну, знаете… Помада поярче. Пышный начес. Ничего общего с теми, кто слушает, скажем, Шостаковича.
— А какую музыку слушала миссис Хэллоуэлл?
— Честно говоря, я не помню.
— Вы работали с ней месяц назад.
— Да, но я не всегда помню детали. — Джо закончил работать с руками и переместился в изголовье, где приступил к макияжу под ритмичный аккомпанемент рок-н-ролльной песенки. В черных джинсах и тяжелых ботинках «Доктор Мартенс» он казался хиппующим художником, задумчиво созерцающим чистый холст. Только его холстом была холодная плоть, а инструментами — кисть для макияжа и тюбик губной помады. — Я думаю, ей подойдет бронзовый оттенок, — произнес он и потянулся к краске. Шпателем он принялся смешивать цвета на палетке из нержавеющей стали. — Да, это вполне в духе стареющей поклонницы Элвиса. — Он принялся втирать тональный крем в щеки покойной, постепенно двигаясь к серебристым корням волос.
— Может быть, вы помните, о чем говорили с дочерью миссис Хэллоуэлл? — спросила Риццоли. Она достала фотографию Гейл Йигер и показала ее Джо.
— Вам лучше спросить у мистера Уитни. Он здесь главный. Я лишь его помощник…
— Но вы, должно быть, обсуждали с миссис Йигер макияж для ее матери. Ведь вы готовили тело к похоронам.
Взгляд Джо скользнул по фотографии Гейл Йигер.
— Я помню, что она была действительно очень красивой женщиной, — тихо произнес он.
Риццоли вопросительно взглянула на него.
— Кто?
— Послушайте, я ведь слежу за новостями. Не думаете же вы в самом деле, что миссис Йигер еще жива? — Джо хмуро уставился на Корсака, который бродил по комнате, заглядывая во все шкафчики. — Хм… детектив! Вы что-нибудь ищете?
— Нет, ничего. Просто интересно, что хранится в покойницкой. — Он залез в один из шкафчиков. — Это что, щипцы для завивки?
— Да. Мы же производим укладку волос. И маникюр делаем. Все, что нужно, чтобы клиент выглядел наилучшим образом.
— Я слышал, вы настоящий мастер своего дела.
— Пока никто не жаловался.
— А ваши клиенты разве могут жаловаться? — рассмеялся Корсак.
— Я имею в виду их родных. Родные довольны.
Корсак отложил щипцы.
— Как давно вы работаете на мистера Уитни, лет семь уже?
— Около того.
— Наверное, сразу после окончания средней школы?
— Я начал с того, что мыл его катафалки, убирался в покойницкой, выезжал на ночные вызовы. Потом мистер Уитни попросил помогать ему в бальзамировании. Теперь, когда он уже немолод, я делаю здесь практически все.