Училка и мажор
Шрифт:
Когда руки заняты физическим трудом, мысли работают на пределе четкости – это я уже давно поняла. Я собирала мусор, бродя по огромному дому. сметала пыль с поверхностей, пылесосила… Наводила влажную уборку. Убиралась так тщательно, как привыкла это делать. И невольно сравнивала нашу крохотную однушку, которую снимали мы на пару с Ларой, и этот дом, где по словам хозяина жил он один. Ну может, и не один (подробности личной жизни Гессера меня мало волновали), но даже для пятерых комнат в доме было слишком много. Одних только спален на втором этаже я насчитала четыре. А помимо просторного холла, на первом этаже имелась еще кухня,
“– Ты где, дорогой?
– Я в туалете, на втором этаже? А ты?
– А я в прачечной – глажу тебе рубашки…”
Дикость, да и только. Впрочем, многие бы продали душу дьяволу за возможность пожить так вот дико. И как живем мы? У нас с Ларой комната двенадцать метров, где кроме дивана и кровати толком больше и не помещается ничего. Есть еще прихожая – метра полтора, не больше. И конечно же, кухня, аж пять метров! За то мы практически не тратим время на уборку – вдвоем справляемся за полчаса. А еще она находится недалеко от университета и до центра добираться очень удобно. А с окна открывается шикарный вид на парк с озером. Ну и плата за квартиру нас с Ларой устраивает. И это не общага, где мы провели пять лет. Сплошные плюсы, как ни крути. И не нужны нам такие вот дворцы, да и такого богатого папочки нет ни у меня, ни у Ларисы…
Что-то мысли меня унесли куда-то не туда. Еще не хватало начать завидовать этому Гессеру. Не лучше подумать, как от него отделаться наименее болезненно? И продержаться мне нужно год, а потом он закончит универ, и вряд ли я о нем буду вспоминать. Но этот год точно будет самым сложным в моей жизни.
Последнюю я убирала кухню. И надо было мне заглянуть в холодильник. А там… сплошь деликатесы, многие из которых я никогда и не пробовала. Есть захотелось ужасно, ведь время уже клонилось к вечеру, а я только бутерброд на завтрак сегодня и съела.
Ну а почему нет? За работу, которую обычно выполняет целая бригада, мне даже не предложили заплатить. В качестве компенсации я могу хотя бы перекусить. На этой мысли я и выхватила из холодильника первую попавшуюся банку консервы, которой оказалась Фуагра. Про паштет из утиной печени я тоже только слышала, а сейчас вот и попробую. К тому же, с уборкой я справилась на десять минут быстрее, как показывали часы.
Глава 7
Намазав фуа-гра на ломтик квадратного хлеба, я вдохнула аромат. Пахло очень вкусно, поэтому я вонзила зубы в бутерброд и даже застонала от восторга. Живут же люди, едят такую вкусноту! А мы перебиваемся бутербродами с вареной колбасой сомнительного качества.
Не прошло и минуты, как первый бутер уже был в моем желудке, поэтому, недолго думая, я сделала второй… потом и третий… Я так вошла во вкус, что совсем ни о чем не думала, кроме еды. Голод, как говорится, не тетка! Что там еще есть в холодильнике?
Тонко-тонко нарезанный вяленый кусок мяса, по всей видимости, это испанский хамон. Я облизнулась и взяла себе сразу несколько кусочков, разместила их на квадратном хлебе и начала есть. Потом поняла, что без хлеба
На этот раз на глаза попалась клубника. Я конечно ее ни раз пробовала, но та, что лежала в холодильнике, поражала своими размерами и ароматом. Достав несколько ягод, вдохнула… Помнится мне, моя бабушка давным давно выращивала клубнику у себя в огороде, так вот ее аромат был настолько потрясающим, а вкус таким волшебным, что никакие магазинные пластиковые экземпляры даже в подметки не годятся. Откусив небольшой кусочек от гигантской клубники, я снова от восторга простонала. Это чудо! Бабушка, прости, но у Гессера клубника еще лучше!
Съев штуки три размером с мой кулак, устремила взор на другие фрукты и ягоды – экзотические. Это не маракуйя, не манго. А что-то совсем мне неизвестное. Решив пока не рисковать, так как там могут быть такие, как дуриан, я посмотрела в другую часть холодильника.
Там лежало несколько видов сыров. С плесенью, без плесени, с дырками, без дырок. В общем, ешь не хочу. Кусать так сыр мне показалось неприличным, поэтому я стала рыскать по кухне в поисках ножа, как вдруг увидела Гессера, стоящего в проходе и наблюдающего за мной.
Сглотнув ком в горле, не знала, что и сказать.
– И давно ты здесь? – хотелось понять, насколько долго он за мной наблюдает.
Если с самого начала моего обжорства, то это жуткий стыд.
– Не волнуйся, я видел все, что нужно… – Марк вдруг заржал.
– Вообще-то, я очень голодна! У меня даже не было времени пообедать! А ты меня запряг работой…
– Я тоже проголодался, сделай-ка мне ужин, – он как король сел за кухонный стол. – Хочу… запеченную в духовке баранину с овощами, – произнес он так, словно перед ним повар.
Я готовить-то особо не умею, а уж баранину с овощами в духовке тем более сделать не смогу. Увидев мой ступор, он вдруг сжалился.
– Ладно, в другой раз сделаешь баранину. Сейчас дай мне такие же бутеры с фуа-гра, какие ела ты. Потому что ела ты очень смачно и аппетитно, значит, было вкусно…
Я кивнула, обрадовавшись тому, что легко отделалась. Сейчас он поест, отвезет меня домой, и на том мы закроем наш вопрос. Положив ему на тарелку три бутерброда, поставила ее перед ним.
– Это все? Давай еще нарезки мяса и сыров. Еще овощи порежь. И сделай чай. Мне что тебя учить нужно? – он бросил на меня какой-то уничижительный взгляд.
Боже! Да что я ему сделала? Ничего не ответив, начала доставать из холодильника все, что он назвал. Марина, потерпи немного, скоро все закончится. Он же все-таки спас тебя от подонка, а убрать дом, приготовить поесть Гессеру куда меньшее из зол, чем изнасилование тем козлом из клуба.
Может, если я с ним буду милой, доброй и покладистой, он разжалобится? А может, наоборот нужно быть наглой стервой?
Подготовив все, что он просил, я снова поставила перед ним тарелки с нарезками мяса, сыров и овощей. Гессер ужинал, закидывая в себя еду еще более бесстыдно, чем это делала я. Может этим он хотел убедить меня, что мне не стоит стыдиться. А может, это его обычная манера потребления еды. Но, как я считала раньше, богатые люди так не едят? Где приличия? Я так ела только потому, что думала, что за мной никто не наблюдает.